Microsoft Word - ЭРИК ХОБСБАУМ_662.doc

Таким образом, хотя мы и можем понять практический взгляд мыслителей среднего класса (исходя из особенностей их исторического положения) по сравнению с теми, что были у мыслителей других стран, но в таком случае нам трудно объяснить ту особую холодность по отношению к классическому либерализму в его чистой форме, которая исходит почти ото всех германских мыслителей. Банальности либерализма — философский материализм или эмпиризм, Ньютон, картезианские анализы и все остальное — делают большинство германских мьгслителей крайне неудобными: мистицизм, символизм и крупные обобщения об органических мирах привлекали их. Возможно, националистическая реакция против французской культуры, которая преобладала в начале XVIII в., помогла усилить тевтонизацию германской мысли. Предпосылкой к этому было усиление экономической, интеллектуальной и политической жизни, поскольку время, упадок между Реформацией и концом XVIII в., способствовало архаизации германской мысли — философской, научной или в сфере искусства, — значительно отличаясь от основной традиции XVIII в. в Западной Европе*. И в то время, когда классическое мировоззрение XVDI в. не находило в себе силы для дальнейшего развития, германская философская мысль оказалась в преимущественном положении и это объясняет ее возросшее влияние на интеллектуальную жизнь в XIX в

Наиболее впечатляющим выражением этого явилась германская классическая философия, основные учения которой были созданы в период с 1760 по 1830 г. вместе с классической немецкой литературой и в тесной связи с ней. (Не следует забывать, что поэт Гёте был ученым и крупным философом-натуралистом, а поэт Шиллер был не только профессором истории 86 86 Его исторические драмы — особенно трилогия о Валлеиштейие — содержат столько поэтических неточностей, что в это трудно поверить. , но и автором выдающихся трактатов по философии.) Иммануил Кант (1724—1804) и Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770—1831) являются ее светилами. После 1830 г. процесс дезинтеграции, начавшийся в политической экономии (интеллектуальный расцвет рационализма ХУШ в.), охватил германскую философию. Из нее вышли «младогегельянцы» и, естественно, марксизм.

Германская классическая философия была, и это всегда нужно помнить, глубоко буржуазным феноменом. Все ее ведущие фигуры (Кант, Гегель, Фихте, Шеллинг) приветствовали французскую революцию и долгое время оставались ее сторонниками — Гегель оставался сторонником Наполеона до самого сражения при Йене (1806 г.). Просвещение было основным содержанием мысли Канта, что типично для ХУШ в., и отправной точкой для Гегеля. Философия этих мыслителей была глубоко пронизана идеей прогресса: первым великим достижением Канта было вьщвижение гипотезы происхождения и развития солнечной системы, в то время как вся философия Гегеля является доказательством необходимости эволюции (или, выражаясь социальным термином, историзма) и прогресса. Хотя Гегель с самого начала был противником крайне левого крыла ^фанцузской революции и сам придерживался глубоко консервативных взглядов, он ни на мгновение не сомневался в исторической необходимости этой революции, основавшей буржуазное общество. Более

ТОГО, В противовес большинству последующих академических философов Кант, Фихте, и особенно Гегель изучили некоторые экономические учения (физиократов, как Фихте, британских экономистов, как Кант и Гегель), и есть основание полагать, что Кант и молодой Гегель считали себя последователями учения Адама Смита 87 87 Хотя Лукас показывает, что совершенно конкретный парадокс Смита «о спрятанной руке», который создает социально полезные последствия эгоистичного антагонизма индивидуума, у Канта становится чистой абстракцией — «антиобщественной общительностью». Der jimge Hegel. S. 409. ^*

Этот буржуазный уклон германской философии был особенно нагляден в учении Канта, который всегда оставался сторонником левых либералов: в его последних работах (1795 г.) благородно доказьшается положение о необходимости всеобщего мира через всемирную федерацию республик, которые откажутся от войны, но в других он высказывался более мрачно, чем Гегель. Тогда как в учении Канта, живщего аскетом в простом, строгом профессорском жилище в отдаленном прусском Кенигсберге, общественное содержание, которое так характерно для британских и французских мыслителей, было уменьшено до аскетизма, возвышенной абстракции, особенно моральной абстракции воли*. Учение Гегеля, как все читатели знают, достаточно абстрактно. Хотя по крайней мере в начальной стадии понятнее, чем его абстракции, были его попытки прийти к согласию с обществом — обществом буржуазным, и действительно в его изучении труда как основного фактора человечности (человек изготавливает орудия, потому что он сознательное существо, и это первое вьфажение его воли — как он сказал в своей лекции в 1805—1806 гг.)*®*