Илья Рабинович - Человечество - путь прогресса

Эти процессы шли по всей Европе: мануфактурное, промышленное производство начало вытеснять полукустарное ремесленное, старые гильдии и цеха затрещали по швам, не выдерживая ценовой конкуренции с промышленным производством товаров с помощью машин под управлением малоквалифицированной рабочей силы. Разумеется, кустари-ремесленники были недовольны – кроме как производить дорогие товары, которые больше никто не покупал, эти люди не умели ничего. В Великобритании возникло движение луддитов, основу которого составляли разорившиеся ремесленники-ткачи, которые начали громить работные дома и мануфактуры, уничтожать машины. Однако поскольку феодалы и государство имели с промышленного производства хорошие деньги, то очень быстро на подавление народного восстания против машин были выдвинуты части регулярной британской армии, которые вступили в бой с противниками станков и, вполне естественно, победили, а за умышленную порчу производственных механизмов в Соединенном Королевстве стали вешать.

Массовое производство товаров потребовало массовых же рынков сбыта. Уже очень скоро выяснилось, что лучший способ обеспечить себе рынок сбыта – это собственная армия, контролирующая этот рынок. А лучший способ получить сырьё для производства товаров – это собственная армия, контролирующая места добычи сырья. Так европейские страны стали основывать всё больше и больше колоний по всему миру. Большая часть Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока, Африки, Тихоокеанского региона оказались поделены между европейскими странами. Так началась эпоха колониальных захватов, в процессе которых европейские христиане, в числе прочих, вторглись и на те земли, которые мусульмане уже давно считали своими по праву – потому, что в своё время совершенно честно их завоевали и исламизировали. Мусульмане терпели тяжёлые военные поражения. Ислам, пребывавший в стагнации, получил страшный, болезненный удар по самолюбию: христиане, люди второго сорта, которых Аллах должен передать в руки мусульман для «правоверного» управления, просто не смогли бы победить мусульман, если бы на то не было воли Аллаха! В результате небольшая, но социально значимая часть мусульман пришла к выводу, что Аллах отвернулся от них, потому что они отошли от «правильного», «чистого» ислама и погрязли в неправильных интерпретациях священных текстов, неверии и нечестивом поведении. Эти люди совершили исламскую реформу, основанную на тех же принципах, что были использованы при Реформе христианства в Европе: возврат к корням, прямые трактовки изначальных священных текстов. Вот только если в ранней истории и базовых текстах христианства деятели Реформации нашли воззвания к добру, миру, любви и братству, отказу от церковников как посредников при обращении к Высшей Силе, то мусульмане увидели в Коране и Сунне призывы к убийствам, грабежам, войне с немусульманами, ненависти к инакомыслящим и прямому внесудебному физическому насилию. Именно под эти знамёна и встали ревнители «правильной» веры, названные впоследствии «салафитами». Мир «истинного» ислама вышел из спячки в плохом расположении духа, уязвлённый и готовый драться насмерть, убивая всех безбожников-атеистов, неверных и несогласных…

Уже очень скоро европейские предприниматели-промышленники стали не менее, а то и более богатыми, чем старая наследственная аристократия, но при этом, поскольку они являлись всё теми же «простолюдинами» в глазах аристократов, социальный лифт для того, чтобы они стали новой элитой был для них заблокирован практически намертво. Основной причиной такого отношения было то, что европейская аристократия была наследственным военным сословием, а новые элиты были не только не наследственными, но и даже не военными. Промышленники не могли выстроить законодательную базу государства так, чтобы защитить свои инвестиции от произвола чиновников и аристократов; не могли организовать логистику и землеотведение под мануфактуры наиболее оптимальным для себя образом. В результате социальный класс промышленников стал трансформироваться в политический класс промышленной буржуазии, поскольку имел единую политическую платформу требований к власти, представленной наследственной аристократией и деятелями церкви. В некоторых странах, чтобы выпустить пар недовольства буржуазии, было решено продавать аристократические звания тем, кто может их купить, читай – промышленникам и предпринимателям, но «старая», наследственная аристократия всё равно смотрела на «новообращённых» как на недостойных себя выскочек «из грязи в князи».