Майкл Хадсон - Убийство Хозяина - Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

Когда в 1914 году разразилась война, казалось, что стремительные победы Германии над Францией и Бельгией отражали превосходящую эффективность её финансовой системы. Немецкому священнику-политику Фридриху Науманну и английскому экономисту Г. С. Фоксвеллу Великая война представлялась борьбой между конкурирующими формами финансовой организации, решавшей, кто возглавит Европу и, кроме того, будет ли на континенте экономика laissez faire (свободной конкуренции) или более государственно-социалистическая экономика. В1915 году, вскоре после начала боевых действий, Ф. Науманн обобщил философию континентального банковского дела в книге «Центральная Европа», на основе которой Г. С. Фоксвелл привёл свои выводы в двух весьма влиятельных эссе: «Природа промышленной борьбы» и «Финансирование промышленности и торговли». В частности, Фоксвелл процитировал утверждение Науманна о том, что «старый индивидуалистический капитализм, который он назвал английским типом, уступает новой, более безличной, групповой форме, дисциплине, научному капитализму, который он назвал немецким».

Германия осознала, что промышленные технологии, необходимые для того, чтобы догнать Великобританию, нуждаются в долгосрочном финансировании в дополнение к государственной поддержке. Фоксвелл отметил, что в складывающейся интеграции промышленности, банковского дела и государственного управления финансы оказались «несомненно, главной причиной успеха современного немецкого предпринимательства». Банки, владея акционерным капиталом в качестве доли собственности в прибыли, а не прямым долгом, взяли на себя ведущую роль в большей части планирования, которое направляло развитие Германии. Сотрудники банков превращали промышленную политику в науку, становясь инженерами в соответствии с новой промышленной философией того, как государственная политика должна формировать кредитные рынки. В Америке Торстейн Веблен вскоре озвучил ту же теорию в книге «Инженеры и ценовая система» (1921 г.).

Политические связи немецких банкиров дали им решающий голос в формулировании международной дипломатии, сделав «смешанное банковское дело... главным инструментом в расширении её внешней торговли и политической власти». Представители немецких банков сидели в своих советах и предоставляли займы иностранным правительствам при условии, что немецкие клиенты будут названы главными поставщиками в случае крупных государственных инвестиций. Казалось, что динамика экономической истории вела к такого рода симбиозу между национальным планированием и крупномасштабным финансированием тяжёлой промышленности.

Короткие временные рамки ссуд и характеристика ликвидности у торговых банков Англии плохо подходили для такой задачи. Английские банкиры сосредоточили внимание на торговом финансировании, а не на долгосрочном промышленном развитии и предпочитали предоставлять ссуды под залог, имеющийся в наличии и доступный для ликвидации в случае дефолта: товарно-материальные запасы, средства на счетах за товары в пути и проданные клиентам, но ещё не оплаченные, и недвижимость. Это побудило Фоксвелла высказать опасение, что британские производители стали, автомобилей, капитального оборудования и других товаров в тяжёлой промышленности рискуют отстать, главным образом из-за того, что банкиры страны не осознают необходимости предоставления долгосрочных кредитов и увеличения инвестиций в акционерный капитал.

Британские банкиры выплачивали большую часть своих доходов в качестве дивидендов, вместо того чтобы вкладывать средства в акции компаний, которые якобы развивались на основе этих кредитов. Британские банкиры также настаивали на том, чтобы их промышленные клиенты выплачивали максимальную долю прибыли в качестве условия для получения кредита. Такой короткий временной горизонт заставлял заёмщиков оставаться ликвидными и не давал им свободы придерживаться долгосрочных стратегий. Напротив, немецкие банки выплачивали дивиденды (и ожидали таких же дивидендов от своих клиентов) только по половине процентной ставки британских банков, предпочитая сохранять прибыль в качестве резервного капитала для наращивания собственного капитала. Таким образом, два вида банковских операций противостояли друг другу: добывающее англо-голландско-американское кредитование под залог имеющейся недвижимости и имеющиеся в наличии заказы против производительного долгосрочного кредита для финансирования создания материального капитала и инфраструктуры.