Илья Будрайстскис - Мир, который построил Хантингтон и в котором живём все мы. Парадоксы консервативного поворота в России

Он – конспиратор и террорист, который не останавливается ни перед чем, чтобы приблизить крах тоталитарного режима, установившегося в Британии в некоем недалёком будущем. Среди действий человека в маске Фокса практически весь набор стратегий тех, кто убеждён, что насилие помогает восстановить попранную справедливость. Это и адресный террор против «слуг режима», и символические взрывы, претендующие на пробуждение коллективной памяти, и незаконные вторжения в информационное пространство.

Как очевидный последователь и знаток террористической традиции, от эсеров до RAF , он всякий раз берёт ответственность на себя и не упускает любой возможности для прояснения своей позиции. Аноним в маске убеждён, подобно другим историческим террористам, что его действия будут способствовать пробуждению масс и станут сигналом к началу восстания. Фильм Вачовски заканчивается именно таким восстанием, что заставляет поверхностных критиков оценивать [60]«Вендетту» как антидемократический гимн герою, манипулирующему толпой.

Народ всегда готов к восстанию, и нужен лишь кто-то смелый, кто не побоится первым зажечь факел и повести за собой – такова в наиболее примитивном виде схема сторонников революционного террора в прошлом. Народ готов к восстанию только тогда, когда осознает свои подлинные интересы, и никакой террорист не в состоянии искусственно приблизить этот момент – таким был общий довод революционных противников террора.

Однако в тоталитарной Британии из фильма Вачовски всё оказалось немного сложнее. С самого начала «Вендетты» мы мало узнаём о народе, но зато куда больше о его правителях. Несмотря на то что эти правители давно и прочно установили полный контроль над обществом и способны мгновенно отреагировать на любое нарушение дисциплины, появление реинкарнации Гая Фокса их сильно беспокоит. В действиях смелого одиночки сразу же опознаётся угроза национальной безопасности, и диктатор объявляет спецоперацию по его ликвидации. В штаб этой операции входит вся правящая верхушка, а «отец нации» лично курирует его работу.

Поймать и обезвредить экстремиста должен вдумчивый полицейский инспектор Финч. Он немедленно начинает расследование, которое шаг за шагом обнажает подлинное содержание каждой новой акции человека в маске. Пытаясь разгадать личность преступника, Финч удивительным образом вместо этого разгадывает природу самого правящего режима. Улики против террориста превращаются в улики против государства, и за неуязвимостью «Гая Фокса» инспектор постепенно обнаруживает все слабые стороны системы, которой служит сам. В тот момент, когда Финч начинает понимать, кто именно может скрываться под маской, это уже совсем неважно – ведь главным результатом его расследования явилось эмпирическое и беспощадное понимание неизбежности революции.

Спецоперация по поимке террориста приводит режим к краху, активирует внутренние конфликты и моментально обрушивает тщательно настроенные механизмы власти. Вдруг выяснилось, что тоталитарная Британия была обречена – ей не хватало лишь серьёзного и успешного расследования по предотвращению заговора. Главным революционером (и главным героем фильма) оказывается лояльный и добросовестный инспектор Финч – именно он нажал последнюю кнопку, необходимую для запуска механизма события. Хороший план для Эдипа

Отношения власти, которую преследует призрак свержения, постоянно возвращает нас к сюжету Эдипа. Выстраивая свою жизнь как последовательную линию гарантии от исполнения предсказания собственной страшной судьбы, царь Фив как раз и делает эту судьбу неизбежной. Следы этого бессознательного стремления навстречу судьбе можно найти в истории почти каждой революции.

Накануне 14 июля 1789 года французский королевский двор предпринял попытку остановить революцию, отправив в отставку генерального контролёра финансов и тогдашнего любимца «третьего сословия» Жака Неккера. Реакцией на это стало восстание в Париже и взятие Бастилии.

Столетие спустя, 9 января 1905 года, корреспондент британской Daily Telegraph спросил одного петербургского чиновника: почему солдаты убивают безоружных? Ему ответили:

Прошлой ночью его величество решил вручить заботу о поддержании общественного порядка великому князю Владимиру, который очень начитан в истории Французской революции и не допустит никаких безумных послаблений… Он считает, что верным средством излечения народа от конституционных затей является повешение сотни недовольных в присутствии их товарищей [61].