Рене Претр - Там, где бьется сердце. Записки детского кардиохирурга

Как гребцы, мы продолжали в том же темпе, наши движения были ритмичны, синхронны, дополняли друг друга. Нам еще оставалось три соединения: две полые вены и легочная артерия. Это делается, когда сердце бьется, но вхолостую, так как вся кровь проходит через аппарат. Этот момент полного покоя важен для миокарда: он без нагрузки, но орошается, то есть находится в наилучших условиях, чтобы зарядиться энергией, чтобы «залечить» свои раны.

Через три четверти часа — последний шов, последний узел, последняя нить обрезана ножницами. С технической точки зрения трансплантация завершена: сердце связано с новым организмом. Мы готовы дать ему нагрузку, заставить его работать. Это второй важный момент истины, второй тур этой напряженной партии. Сначала мы должны были узнать, вернется ли к жизни это новое сердце, а теперь нужно убедиться, что оно сможет выполнять свою функцию. Поток венозной крови, проходящий через аппарат, сократился. Очень осторожно мы дали сердцу наполниться. Своими сокращениями оно выбрасывает кровь в организм. Кривая артериального давления показывала пульсацию и толчки. Но все же вскоре желудочки стали напрягаться, утомляться от усилий. Давление резко упало. Очевидно, что им не хватало необходимой мощности, чтобы обеспечить кровообращение. Снова возникало опасное сомнение. Сердце слишком маленькое? Слишком пострадало от долгой асфиксии? Я снова пожалел, что согласился на это предложение. Кровообращение снова проходило через аппарат, вернув сердечную мышцу в состояние полного покоя. Для нового восстановления. Наш последний шанс крылся в этой релаксации, в надежде, что миоциты не умерли, а только оглушены, и, если их поберечь, они постепенно наберутся сил.

После часа такого отдыха мы осторожно начали чередовать частичную нагрузку, немного напрягая миокард, и фазы восстановления. Такой режим приведения в норму травмированной мышцы уже позволил нам «спасти» несколько сердец, сильно пострадавших изначально.

И теперь силы стали возвращаться. Очень медленно. А вместе с ними и надежда. После полутора часов этих бережных упражнений циркуляторную нагрузку можно было целиком передать сердцу. Новое ожидание, «боясь моргнуть», если вспомнить о хрупкости равновесия. И все же с этого момента время играло на нашей стороне. Действительно, нам удалось увидеть, как восстановление продолжается, желудочки все увереннее выполняют свою работу. К нам окончательно вернулась надежда.

С огромным облегчением я выпрямился. И снова меня охватил трепет. На этот раз — трепет уважения и величия. Это сердце, такое маленькое в сравнении с огромной полостью, в которую его поместили, с великолепной силой и храбростью выполняло свою тяжелую работу. И в этот самый момент у него как будто появился собственный характер. Доблестный, цепкий, энергичный. А потом я осознал его феноменальный потенциал. Его каждодневную титаническую работу — восемьдесят тысяч сокращений в день равны двум марафонским дистанциям для бегуна, и это повторяется постоянно, днем и ночью, без всяких остановок. А оно будет выполнять эту работу… каждый день всей жизни.

Еще полчаса. Теперь сокращения проходили без спазмов и задержек. Сердце работало мягко, с гибкостью великого атлета. Все шло как по маслу. На этот раз мы выиграли и второй тур, победа за нами.

Краем глаза я заметил, что Хитенду ловит мой взгляд. Я поднял голову. Он не дал мне задать вопрос:

— Рене, я сделал все, что смог, чтобы оказаться здесь как можно быстрее.

— Я знаю, Хитенду. Извини, что был так резок с тобой. Нервы сдали. Я действительно боялся, как бы мы не пересадили уже умершее сердце. Боялся, что оно никогда не заработает. Сегодня мы едва успели. Вы закончите? Мне нужно сделать пару звонков.

Из аппаратной я позвонил родителям Михаэля, чтобы сообщить им, что трансплантация прошла успешно. Я избавил их от перечисления наших трудностей, моментов сомнений и тревоги. Затем пришли коллеги-кардиологи. В операционном блоке собралось человек десять. Хотя мы и выполняем пересадки сердца регулярно, все равно они частично носят характер чего-то магического, сверхъестественного и авантюрного. Во-первых, они совершают чудо, давая новую жизнь умирающим пациентам, пусть даже она обременена постоянным лечением. Во-вторых, Природа и медицина вместе делают чудо возможным. И это находится за гранью понимания.

Это чудо начинается с того, что главные функции организма сосредоточены каждая в одном органе: сердце нужно для кровообращения, легкие — для газообмена, почки — для очистки крови, кишечник — для пищеварения, печень — для «химии», мозг — контрольная башня — для мышления. Оно продолжается благодаря тому, что ко всем этим органам есть легкий доступ: стоит только проникнуть под нашу оболочку, и их можно отделить от прилегающих к ним тканей. Эти органы можно извлечь и переместить в другой организм, и они будут им приняты и там, на расстоянии, снова станут выполнять свои функции.