Кирилл Чекалов - Популярно о популярной литературе. Гастон Леру и массовое чтение во Франции в период «прекрасной эпохи» [litres]

Опять-таки в соответствии с традицией, к которой приобщились на рубеже двух столетий и наши соотечественники (Лидия Ростопчина, Любовь Достоевская), Гастон Леру произносит в не слишком ему свойственной высокопарной манере хвалебную речь красотам Ниццы – она вложена в уста мэра маленького городка Туретт (топоним реальный, городок расположен недалеко от Ванса):

Ах, друзья мои, в каком же чудесном краю мы живем! Есть ли где на свете столь же прелестный уголок? Где еще вы найдете такое изобилие цветов, такое богатство ароматов? Где еще так щедро светит солнце, где еще так охотно расточают улыбки дамы? Где еще произрастают столь вкусные оливки, столь великолепные фрукты, где еще производят столь утонченные, бодрящие вина к нашему столу? Разместившись между горной грядой и лазурным серпом воды – зеркалом, где отражается милый моему сердцу образ нашей Ниццы, – край этот представляется мне неким волшебным кубком, из которого нам следовало бы, преклонив колена, испить нектар наслаждения!

Название романа отражает влияние на Леру весьма почтенной традиции массового чтения. Имя Ардигра – слегка измененное «Mardi-Gras», «Масленица» – напоминает не только собственно о ниццком карнавале, но и об анонимном плутовском романе 1802 года «Дитя масленицы». Кроме того, подзаголовок «сын трех отцов» уточняет генезис героя и сюжета: конечно же, Леру учитывал скандально известный роман Пиго-Лебрена «Дитя карнавала», выпущенный в 1792 году (Титен был зачат под фиговым деревом по ходу изнасилования его матери – славной добродетельной женщины – тремя злодеями). Неслучайно в романе неоднократно повторяется выражение: «l'Enfant de Carnevale».

Но всё перечисленные особенности книги, отличающие ее от известных уже произведений писателя, не искупают крайней невыразительности водевильного по сути сюжета, условности интриги и затянутости повествования. Критик из еженедельника «Сирано» («Cyrano») сравнил книгу с «Тартареном из Тараскона» Доде, но это явно слишком лестная характеристика. Увы, самый «ниццкий» из романов Гастона Леру оказался вместе с тем едва ли не самым слабым его произведением.

Некоторое время Леру активно интересовался кинематографом. В 1919 году вместе с писателем Артюром Бернедом и целым рядом финансистов он учредил в Ницце Общество кинороманов, директором которого стал исполнитель роли Фантомаса в фильмах Фейада, известный актер немого кино Рене Наварр. Осенью 1922 года бразды правления обществом взял в свои руки тогдашний главный редактор газеты «Матен» Жан Сапен; вскоре общество перебралось из Ниццы в Париж, а его штаб-квартира разместилась в одном здании с редакцией газеты.

Самым первым проектом, который был осуществлен обществом, стал снятый в окрестностях Ниццы фильм режиссера Эдуара Виоле «Новая Заря», представлявший собой самую первую из экранизаций цикла «Шери-Биби»; всего фильм включал шестнадцать отдельных выпусков примерно получасовой продолжительности, первый из которых появился на экране в апреле 1919 года. В «Новой Заре» Наварр сыграл роль Паласа. Затем Наварр уже в качестве режиссера поставил экранизации еще двух романов Леру – «Тюламор, или Убей-Смерть» и «Семерка треф» (каждая по двенадцать эпизодов); наконец, в 1922 году Анри Фекур экранизировал роман Леру «Рультабийль у цыган» (десять эпизодов). Следует подчеркнуть, что «кинороманы» – не то же самое, что привычные для нас экранизации; они могли даже опережать публикацию текста. Так, первый выпуск фильма «Рультабийль у цыган» был показан в августе, а печатание романа началось только в октябре.

Что же касается выпущенного режиссером Лино Мандзони фильма «Жили-были два ребенка» (премьера состоялась в марте 1922 года), то для него Гастон Леру написал оригинальный – никогда не публиковавшийся – сценарий (рукопись хранится в Фонде Леру в Национальной библиотеке). Здесь, как и в фильме «Тюламор», сыграла дочь Леру Мадлен. Но с учетом того что всё больший вес в Обществе кинороманов стал приобретать Артюр Бернед, создатель романов «Бельфегор, призрак Лувра» и «Жюдекс», с которым Леру к тому времени рассорился, автор «Рультабийлианы» в конце концов отошел от кинематографа.

В последние годы жизни Леру весьма активно работает, и не только как романист; он сотрудничает с парижской газетой «Ле Журналь», но ни о каких социально-политических репортажах речь уже не идет. Леру приноравливается к той тематике, которая была востребована местной публикой, а принятый обитателями «la Bella Nissa» стиль жизни очень существенное место отводил (разумеется, наряду с карнавалом) теннису и, более конкретно, образу современной, динамичной, увлекающейся этим видом спорта женщины. Среди написанных Леру в конце жизни статей – несколько материалов об олимпийской чемпионке, теннисистке, а с 1925 года еще и писательнице Сюзанне Ленглен (прежде того он взял интервью у ее отца, который являлся секретарем Ниццкого теннисного клуба; ныне имя Ленглен носит одна из улиц Ниццы). Игра Ленглен напомнила Леру завораживающий танец – эта проблематика явно интересовала писателя к концу своего земного пути. Неслучайно последний год жизни он посвятил работе над романом «Охотники за танцами». Леру успел написать совсем немного – завершать книгу пришлось журналисту и писателю Шарлю де Риштеру по сделанным им заметкам; только вот получившийся при этом результат имеет мало общего с авторской манерой Леру. Между тем к написанию книги писатель готовился чрезвычайно тщательно. Как писал журнал «Рампа» ( La Rampe ), Леру проводит время на дансингах Ниццы; «изучив во всех подробностях шимми, фокстрот, блюз, чарльстон, танго и блэк-боттом, он заперся в своем кабинете и стал разрабатывать па для нового танца».