Яков Клоц - Поэты в Нью-Йорке. О городе, языке, диаспоре

Я только теперь понимаю, во что я ввязалась, но бросить это дело уже никогда не смогу. Перед лицом своих товарищей торжественно заявляю… Я занялась книгоизданием через три года после приезда в Нью-Йорк. Видимо, какой-то маховик Нью-Йорка крутился во мне все это время, и вот – вспыхнуло.

Первая книга – «Гербарий» Екатерины Симоновой, поэта, о котором я говорила выше. Книга концептуальная: о первой волне русской эмиграции. Она вышла 27 июля 2011 года. Я помню тот день. Все началось с того, что весной того года Катя съездила во Францию, в Прованс. Она объехала все Лазурное побережье, побывала в Грасе и, вернувшись домой, написала книгу стихов. В книге страниц 120, то есть где-то 110 стихотворений. Это стихи о Франции, но главное, о трагедии женщины, которую Катя придумала в качестве персонажа. До 1917 года эта женщина жила в Петербурге, входила в круг людей, собиравшихся на Башне у Вячеслава Иванова, но сама стихов не писала. Потом произошла революция, и она уехала во Францию. Там стала жить, разговаривать с тем же Ивановым, Ходасевичем, Берберовой и другими (все они – тоже персонажи Симоновой). То есть это такой проект. Намешана куча смыслов, которые обыграны и в названиях. Скажем, вторая часть книги называется «Погашенная лампа». Это, конечно, аллюзия на «Зеленую лампу»: здесь повествуется о жизни героини в эмиграции. Раздел о жизни до эмиграции называется «Вечера», и это – «Вечер» Ахматовой. О своих персонажах Катя прочла все, что только можно было прочесть. Она их обожает. Она филолог по образованию. И поэт. И вот на основе своих знаний она придумала такую удивительную шкатулку. А импульсом послужил Прованс.

Когда я прочла эти тексты, я поняла, что должна во что бы то ни стало их как-то себе присвоить. Нужно было что-то придумывать, ждать больше было нельзя. Я иду на сайт www.lulu.com, покупаю ISBN, начинаю изучать всю эту систему, ничего еще не понимая ни в верстке, ни в дизайне. Но в итоге сажусь и верстаю, что-то придумываю, заказываю тираж. А еще совсем недавно я понимала в книгоиздании не больше, чем в устройстве атомной бомбы. Тираж приходит, но оказывается бракованным: книга обрезана вверху на полтора сантиметра по косой. В Москве уже назначена дата чтения – презентации предыдущей книги Симоновой и книги избранного Туренко (обе эти книги я сделала как редактор для другого издательства и должна была вести вечер). Обратной дороги нет. Ну, думаю, типический первый блин. (Этот брак в тираже первой книги, наверное, можно сравнить с тем краном, который упал на соседний квартал через три дня после моего приезда в Нью-Йорк. Это был знак.) Так или иначе, я лечу в Москву, размахиваю в «Билингве» «Гербарием», заявляю, что стала издателем, что это только начало. Дмитрий Кузьмин, который сидит где-то вверху, подскакивает, свешивает волосы и замирает. Он меня давно знает и следит за тем, что я делаю (кстати, он издал мою первую книгу). Именно он позже начал отмечать в разных литературных обзорах, какой «Айлурос» новый, интересный и необычный, вот, например, все выпущенные книги сразу выкладываются на сайте издательства, их можно бесплатно скачать, ну и прочее.

Возвращаюсь в Нью-Йорк и начинаю немедленно делать вторую книжку – Анастасии Зеленовой. На тот момент при огромном количестве стихов у нее еще не было книги, никто ей не предлагал. Мы работаем, и книга выходит. Затем – третья книга, прозаика Ирины Глебовой, которая впоследствии нарисовала для книг «Айлуроса» много прекрасных обложек, она профессиональный художник. У Ирины уже была премия «Дебют», куча публикаций в журналах, но книги тоже не было. Я снова лечу в Москву, теперь уже с книгами Зеленовой и Глебовой, вновь провожу совместную презентацию, в частности, сообщаю, что это первые книги для обоих авторов. Подходит ехидный Данила Давыдов и говорит: «Лена, у меня к тебе два вопроса. Первый: будешь ли ты издавать только женщин? И второй – всегда ли это будут первые книги авторов?» Я говорю: «Расслабься. В следующей книге будут целых пятеро мужчин, и довольно опытных». Я имела в виду совместную книгу Сергея Круглова и Бориса Херсонского, над которой уже начала работать: авторы не только придумали персонажей – священников, но и перекрестно написали за них по циклу стихов, так что авторов получилось четыре, и пятый – Илья Кукулин, автор предисловия. Потом вышла книга Владимира Гандельсмана и Валерия Черешни – кстати, еще одна книга-проект, книга-мистификация.

Иногда за месяц я выпускаю четыре книги, а иногда – одну книгу за три месяца. Бывает, что несколько месяцев ни одной. На самом деле это чисто технические вещи. Все зависит от того, будет ли, например, в книге предисловие, которого ты сидишь и ждешь. Или иногда нужно долго ждать обложку. Или автор хочет дописать какое-нибудь одно стихотворение к своей абсолютно готовой книге, и так проходят года полтора. А бывают периоды, когда ничего ждать не нужно, и тогда все происходит просто молниеносно. Мои авторы часто пребывают в настоящем счастливом шоке оттого, что книга вышла за три дня – со всей редактурой, вычиткой, версткой, многократной сверкой, оригинальной свежерисованной обложкой и даже в особых случаях прямо и тиражом. Я это знаю и страшно всеми этими своими сверхскоростями почему-то горжусь.