Валентин Булгаков - Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

Тотчас после смерти Л. Н. Толстого, когда тело его еще не было привезено в Ясную Поляну для предания земле, Villa Thoreau была освобождена от всех ящиков и коробов с книгами, каковые и переправлены были в телятинскую усадьбу А. Л. Толстой. Сделано это было потому, что незадолго до того сын Льва Николаевича Андрей Львович, поссорившись с Александрой Львовной и с Чертковым, погрозился однажды, что вышвырнет вон нелегальные книжки из садовой беседки или сообщит о них полиции. Теперь оставались хозяевами Ясной Поляны Софья Андреевна и сыновья, и поручиться за сохранность книжного склада в беседке на самом деле было нельзя. Таким образом книги очутились в Телятинках.

Впоследствии сочтено было небезопасным хранить ящики с «обновленскими» изданиями и в доме А. Л. Толстой. Не знаю, по чьему предложению, но, во всяком случае, с ведома и разрешения В. Г. Черткова книги перенесены были на его собственную усадьбу и закопаны в землю, в небольшой рощице, примыкавшей к дому со стороны деревни Воробьевки, и именно там, где Чертков построил себе «келью под елью» – небольшую бревенчатую хижину для уединения.

Для книг выкопали недалеко от входа в хижину огромную квадратную яму, в которую и уложили крепко заколоченные ящики с книгами, – всего семь-восемь ящиков, помнится. Процедура закапывания происходила ночью, в весьма таинственной обстановке, при свете фонарей. Проделывали ее, и не без удовольствия (уж очень это романтично получалось!), молодые «толстовцы», к которым принадлежал и я. Кроме меня, усердно работали лопатами Сережа Булыгин, переписчик С. М. Белинький, слесарь Григорий Лещенко и юркий, бледный паренек с нездоровым, слегка опухшим лицом и с беспокойными бегающими глазами Миша Полин, тот самый бывший эсэр из яснополянскик крестьян, о котором я уже сообщал, как об информаторе журналиста А. Панкратова. Полин-то и суетился, пожалуй, больше всех. Он уже знал, что такое конспирация и всяческая нелегальщина, и теперь радовался, как бы почувствовав себя снова в родной стихии.

Не предполагали мы тогда, что как раз участие Миши Полина послужит в будущем косвенным поводом к дальнейшему развитию и осложнению всей истории с «обновленскими» брошюрами. Мы знаем, что впоследствии Полин рассорился с Чертковыми, покинул их дом и снабдил Панкратова бытовым материалом о житии «великого толстовца». Появление в печати инспирированных «изменником» Полиным разоблачений из жизни и быта «телятинского двора» и внушило этому «двору» страшную мысль, что Полин, в своем озлоблении против обидевших его Чертковых, не постесняется, пожалуй, сделать и последний шаг по пути мести и не остановится перед выдачей влястям тайны телятинского книжного склада.

Полина напрасно обижали, хотя бы и заочно, подобным предположением. В самом деле, рассориться с Чертковым и даже выступить против него печатно, еще не значило сделаться способным на доносительство политической полиции. Но в Телятинках вообще репутация каждого, попавшего в разряд «врагов», принижалась обычно свыше меры. И вот под давлением мысли о возможном доносе А. К. Черткова, в отсутствие своего мужа (уезжавшего по каким-то делам в Москву), решается выкопать снова из земли опасные книги и в течение кратчайшего срока рассовать их по окрестным «толстовским» усадьбам и вообще куда попало, лишь бы только очистить от них свою, чертковскую усадьбу, куда-де вот-вот могла нагрянуть полиция. Молодые «толстовцы», с большим риском для себя, взялись за выполнение и этой, еще гораздо более сложной, операции. По одному, по два ящика развозили (дело было зимою) по усадьбам: в Хатунку, в Русаново, в Овсянниково и т. д. Один ящик Сережа Булыгин на рассвете (я ждал его всю ночь) доставил ко мне в Ясную Поляну. Я жил тогда в большом доме внизу, в комнате с бюстом Николеньки Толстого: тут имелась дверь, выходящая прямо в парк, на маленькую терраску-крылечко, что избавляло ночного посетителя от необходимости звонить у главного подъезда и будить слугу. Легкий стук в окошко – и я уже открывал дверь другу-«заговорщику»… Принял я книги на свою ответственность, поместил их в своей комнате и Софье Андреевне о них ничего не сказал.

К сожалению, эта вторая операция не прошла благополучно. В одном месте сорвалось. Двое молодых людей, Белинький и Лещенко, попались жандармам на Тульском вокзале, когда они пытались отправить багажом, под видом «литья», часть хранившейся у Чертковых нелегальной литературы в Полтавскую губернию, в адрес «толстовца» М. С. Дудченко. Приемщику багажа показалось, что вес не соответствует обозначению груза, и ящик был вскрыт. «Литье» оказалось бумажным, литературным. Позвали жандарма. Тот перелистал одну, другую брошюрку и сразу уразумел, в чем дело. Белинький и Лещенко были арестованы. Следствие быстро установило, откуда отправлялись книги. Ergo [81]– доказано было причастие Чертковых к хранению и распространению анархической и антимилитаристической нелегальной литературы. Над Телятинками нависла грозная опасность – опасность полного разгрома, вынужденного прекращения всякой деятельности и, быть может, тюрьмы для хозяев, то есть то, чего там всегда панически боялись, при наивной готовности делами своими испытывать судьбу и власть имущих. Конечно, знатная «бабушка», подруга царицы, много раз выручала из беды неминучей. Выручит ли теперь? Ведь у жандармов все было в руках. А им, в свою очередь, так хотелось проглотить Чертковых!..