Валентин Булгаков - Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

– Ну, что касается княгини, то сразу видно, что она не аристократка, а из простых!

– Но почему же?! – спросил я с удивлением. – Она так мило себя держала.

– Ела суп десертной ложкой. Настоящая аристократка никогда бы себе этого не позволила.

– Но десертная ложка была положена ей по ошибке!

– Ничего не значит. Она должна была потребовать другую.

Помню, я был очень озадачен этим новым выражением аристократического снобизма Андрея Львовича.

В один прекрасный день неожиданно объявился в Ясной Поляне старый знакомый Толстых князь Семен Семенович Абамелек-Лазарев, розовый, красивый старик с черными (крашеными) усами, значительно облысевшей белой головой и шаткой походкой, шталмейстер, почетный опекун и владелец одного из крупнейших состояний России. Жена его, рожденная Демидова, была владелицей другого такого же состояния. О ней известно было, что она увлекается балетом, сама научилась танцевать и владеет за границей роскошной виллой, где, в отражающем ее фигуру зеркальном зале, предается своему любимому искусству. Танцевала княгиня и на эстраде: в частных домах, на великосветских благотворительных вечерах. При этих выступлениях сиятельной балерины муж ее сидел в публике и своим ровным, спокойным голосом толковал соседям, что «и балет – тоже искусство» и т. д.

Князь считался очень образованным человеком. Действительно, болтая о том и о сем в Ясной Поляне, он – случалось – приводил на память греческие цитаты из Гомера и Аристотеля. Конечно, владел он отлично и новыми языками. С женой князь тогда, кажется, уже не жил, и говорили про него, что безупречной нравственностью он отнюдь не отличается. Мне, по крайней мере, не понравилось, как с балкона «кузминского дома», где жила тогда Т. Л. Сухотина, князь изучал в пенсне «ляжки и бедра» (его выражение) бегавших и взлетавших на «гигантских шагах» двенадцати– и тринадцатилетних девочек… В прошлом у князя была связь с яснополянской крестьянкой Любой, когда-то первой красавицей на деревне, а в описываемое время – худой и некрасивой пожилой женщиной, служившей у Татьяны Львовны кухаркой. Тогда по поводу любовных похождений Абамелека на деревне Лев Николаевич сочинил куплетец в армянском духе:

В свой последний приезд в Ясную Поляну Абамелек-Лазарев был еще очень мил, блестящ и остроумен. Но жаловался на старость:

– Старость сказывается в том, что часто, затевая что-нибудь, ставишь себе вопрос: а зачем, к чему все это?!

Князь пресытился всем: удовольствиями, искусством. Он почти не взглянул на знаменитый крошку-альбом Татьяны Львовны с рисунками-миниатюрами знаменитых художников. Впрочем, это не помешало ему, войдя в комнаты Татьяны Львоны в занимаемом ею флигеле, окинуть опытным и внимательным взглядом знатока все, в них находящееся.

– Великолепный стол и не менее великолепный карандаш! – были первые слова стареющего князя на пороге в кабинет Татьяны Львовны.

На старинном, красного дерева столе лежали книги и журналы… «Карандаш» был стоявший на камине рисунок-портрет одного молодого француза, парижского знакомого детей-Толстых… 30

Тут же князь рассказал о «деле», которым он был в данное время занят. Он, видите ли, с шофером и камердинером ехал на автомобиле в чье-то отдаленное имение, чтобы купить старинную, редкую мебель. И, собственно, мебель была ему не нужна, но так как «в этом году имелся в его распоряжении автомобиль, то надо же было этот автомобиль как-нибудь использовать!» (Это были собственные слова старика.)

И вот летел бедный князь на автомобиле за ненужной мебелью. Надо же было куда-нибудь девать себя, время и деньги!..

Один раз посетил Ясную Поляну полковник Кириаков, тоже с красавицей-женой и сам красавец ставрогинского типа: 31отточенное, но мертвое и неподвижное лицо с удивительно белой кожей и нежным румянцем. Аккуратно подстриженная бородка a la Наполеон III, в отличие от Ставрогина. Так как это был богач, конногвардеец и помещик, то Андрей Львович, случившийся в ту пору в Ясной Поляне, всячески вокруг полковника увивался.

При мне нанес Софье Андреевне визит тульский губернатор старик Лопухин, явившийся неожиданно в сопровождении чиновника особых поручений. Софья Андреевна приняла его с какой-то кислой миной, может быть, желая показать, что ее губернаторскими визитами, да еще запоздалыми (почему так долго не являлся?) не удивишь. С другой стороны, думаю, что и его превосходительству демократические порядки Ясной Поляны были не особенно по душе. Завтрак – самый простой, для важного гостя подкинули только кусок ветчины. Я и временно помогавший мне в работе по описанию библиотеки молодой «толстовец» – в косоворотках.