Валентин Булгаков - Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

В Первую мировую войну художник Салтанов был мобилизован, отправлен солдатом на турецкий фронт и скончался от какой-то эпидемической болезни – кажется, от тифа – в Салониках. Часть картин его поступила в Толстовский музей. Лично я после Октябрьской революции приобрел для Толстовского музея несколько салтановских холстов у детей Толстых – Сергея Львовича и Александры Львовны, переживавших материальные затруднения. Из Ясной Поляны мною же была переведена в Москву понравившаяся когда-то Софье Андреевне и приобретенная ею красивая картина Салтанова, изображающая яснополянский дом летним вечером, с огоньками в окнах. В музей попали в год отъезда моего из Москвы за границу также два-три небольших этюда, когда-то подаренные мне художником. Все это и служит единственной публичной памяткой о безвременно погибшем скромном певце Ясной Поляны, втором, маленьком, местном Левитане русской живописи.

Из старых друзей дома раз или два показался в нем после смерти Л. Н. Толстого блистательный Михаил Александрович Стахович, предводитель дворянства, член Государственного совета и камергер, все с той же русой бородой лопатой, медно-красной кожей лица, аристократически-изысканными манерами и великолепным французским языком.

Один раз, в августе 1912 года, мы пошли вместе с ним на могилу Льва Николаевича. Вспоминали о закатившемся солнце Ясной Поляны. Стахович был очень добр и внимателен. Хвалил мой яснополянский дневник, расспрашивал о новых работах и обещал свое содействие при помещении их в журналах.

– Почему вы, Михаил Александрович, принимаете во мне такое участие?

– Потому что я хочу, чтобы имя и дело Льва Николаевича укреплялось именно такими его друзьями… Потому что дело увековечивания памяти Льва Николаевича, содействия этому, – я считаю своим лучшим делом в те дни, какие мне осталось жить.

Когда мы подошли к могиле, Стахович быстро опустился перед нею на одно колено, перекрестился, закрыл лицо руками и довольно долго оставался в таком положении. Когда он поднялся, я увидел, что все лицо его было мокро от слез.

Богатый, избалованный, светский холостяк-жуир, но в то же время и отзывчивый на личные и общественные нужды человек и деятель, М. А. Стахович, действительно, любил Толстого лично и благоговел перед ним как писателем. О нем рассказывали, что он наизусть знал «Войну и мир»: можно было начать читать великую толстовскую эпопею с любого места – и Стахович наизусть продолжал дальше. Сам я, впрочем, не присутствовал при такого рода экспериментах.

В молодости Стахович был безнадежно влюблен в Татьяну Львовну. Состарившись холостяком, говаривал: «Кто раз любил Татьяну Львовну, тот уже не может полюбить другую женщину». По крайней мере, так утверждала в беседе со мной сама Татьяна Львовна.

– Почему же вы не вышли за Михаила Александровича? – задал я Татьяне Львовне довольно наивный вопрос.

– Не любила! Когда я представляла себе себя женою Стаховича, меня охватывал ужас…

– А Михаила Сергеевича (Сухотина) любили? – поставил я другой, уже совсем наивный вопрос.

– Да, любила. Иначе бы не вышла за него замуж.

М. А. Стахович отличался большим остроумием и ловкостью на комплименты, как рассказывала та же Татьяна Львовна.

Как-то Лев Николаевич получил в подарок от Черткова самопишущее перо и зовет Стаховича:

– Михаил Александрович, посмотрите, какое у меня хорошее перо!

– Лев Николаевич, – отвечает издали Стахович, не трогаясь с места, – мне, право, нечего смотреть: я и без того знаю, что у вас отличное перо!..

Один раз кто-то помянул о пороке курения.

– Это не порок, – живо возразил Стахович, – потому что у меня его нет!..

Из аристократов при мне побывал в Ясной Поляне князь Тенишев, член 4-й Государственной думы (октябрист) и сын известной деятельницы художественного просвещения княгини Марии Клавдиевны Тенишевой. Недалекий и суетливый человек, погрязший по уши в политике, отрекшийся от каких бы то ни было других интересов и воображавший, что он творил величайшее государственное дело, хотя роль его в Думе на самом деле была ничтожна. С князем гостила в Ясной Поляне его жена, молодая, изящная, красивая и милая дама, о которой было известно, что она замужем вторично и что первым ее мужем, с которым она развелась, был прокурор окружного суда.

Приезд Тенишевых совпал с пребыванием в доме Андрея Львовича, который был крайне любезен и весел с гостями, а по их отъезде неожиданно заявил: