Валентин Булгаков - Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

Предложение маленького, грибообразного председателя Общества любителей российской словесности было очень характерно для того типа профессоров и ученых постарше возрастом, которые любят взвалить всю фактическую работу на молодых коллег или на поднанятых за гроши голодных студентов, а потом снабжают эту работу своим предисловием, введением и заключением и выдают за свою. Грузинский, ученый весьма скромный, но гурман от науки и эпикуреец в жизни огромный, счел меня, очевидно, как раз за одного из таких голодных или бесхребетных студентов и решил, нежась на крымском солнышке, описывать яснополянскую библиотеку моими руками. Но он ошибся в своих расчетах. Я решил протестовать.

Чтобы не ошибиться, показываю письмо Софье Андреевне. То же впечатление недоумения и возмущения, как и у меня.

Подумал, подумал я, да и ответил Грузинскому: «Очень рад, что вы хорошо провели время в Крыму: купались, лазили по горам и отдохнули. Что же касается моей работы по описанию библиотеки Л. Н. Толстого, то я сам приеду в Москву и сделаю сообщение о ней общему собранию Толстовского общества, о чем уже предупредил секретариат общества».

Как написал, так и сделал. Сообщение мое, к которому я тщательно подготовился, имело успех. Представители высококвалифицированной московской интеллигенции впервые узнали о тех сокровищах, которые скрываются в дешевых, работы домашнего столяра, желтых, полированных березовых шкафах библиотеки великого русского писателя. Все газеты реферировали о собрании и о докладе моем о библиотеке Толстого.

Грузинский, явившись с опозданием, присутствовал на собрании, но прятался в задних рядах, не выступал в прениях и покинул зал еще до окончания заседания. Я понял, что он на меня сердится.

Я был молод, во мне жило еще то лучшее, что мне дал Толстой. Упоение победой быстро миновало. Сознание, что я кого-то обидел, что у меня есть враг, мучило меня. Я пытался оправдывать себя в своих глазах и обвинять «крымского путешественника», и дьявол подсказывал тут доводы довольно сильные, но тем не менее факт оставался фактом: у меня был враг. «Даже через нелюбовь к одному только человеку уходит вся сила души», – говорилось в «Круге чтения». «Мирись с соперником твоим скорее, пока ты с ним еще на пути», – поучало Евангелие. Я решил пойти к старику-профессору и просить его о примирении.

Прихожу. Принят в кабинете, вежливо, но сухо. Прошу об устранении недоразумения и о восстановлении прежних отношений. Сухой ответ: «Я не вижу никаких оснований к перемене отношений». Лицо и взгляд – вбок. Смущаюсь, волнуюсь, объясняю, доказываю. «Это ваша точка зрения, а я не вижу необходимости что-либо менять!..» Волнуюсь еще больше, голос начинает дрожать. Прошу извинить, простить меня, полюбовно распределить между собой сферы работы по описанию яснополянской библиотеки: редакторскую (его) и исполнительную (мою). Тот же сухой, уклончивый ответ: «не нахожу нужным… не вижу оснований». И скуластое лицо – вбок.

Мне тяжелее и тяжелее. Я умоляю своего собеседника примириться со мной, напоминаю об Евангелии, о Толстом. Ничего! Глухая стена. Наконец, я начинаю плакать и молить сквозь слезы. Передо мной – сухое, неумолимое лицо, да еще в профиль, и вдруг… я замечаю, что это лицо понемногу поворачивается ко мне и в нем появляется… В нем появляется что-то такое… такое, что если бы это увидел юноша Михаил, небесный посланец из «Чем люди живы», который в рассказе Толстого улыбается три раза, то он бы улыбнулся в четвертый раз.

«Враг» протянул мне руку, и мы помирились.

С тех пор всегда, когда я чувствую упадок духа, когда недовольство, гнев и озлобление против кого-нибудь терзают усталую душу и я не могу овладеть собой, – я говорю себе:

– А помнишь, как ты рыдал в кабинете у профессора Грузинского и молил его о прощении?!

И я уже слышу шелест ангельских крыл в воздухе.

С. А. Толстая в трауре. – Узелок с надписью «на смерть». – Сын Лев продолжает оппозицию к отцу и после его смерти. – Какое у кого было самое счастливое время в жизни? – Война и битые сливки. – Откровенность крестника Гоголя. – Николай II выслушивает от Льва Львовича поучение о вреде табака. – Крестьянская девочка, дрессированная тульским монархистом. – Поездка в имение Андрея Львовича. – Увлечение Ильи Толстого. – Граф-либерал. – Поездка в с. Никольское-Вяземское к С. Л. Толстому. – Михаил Толстой. – Бьернстерне-Бьернсон, Паоло Трубецкой и другие выдающиеся люди по рассказам Т. Л. Сухотиной-Толстой.