Валентин Булгаков - Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

В 1910 году, еще при жизни Л. Н. Толстого, Чертков выступил однажды в качестве автора еще одного головного плана, – именно: плана постройки в деревне Ясной Поляне гостиницы для посетителей Толстого и других странников 63. Добившись каким-то образом согласия Льва Николаевича не протестовать против этого плана, Чертков опубликовал в ряде столичных газет «письмо в редакцию» с объявлением о денежном сборе на постройку гостиницы, якобы проектирующейся «друзьями Л. Н. Толстого». (Ему казалось, несомненно, что если под проектом подписывается он, то под ним не могут не подписаться и «друзья Л. Н. Толстого» вообще.) Совершенно неизвестно, много ли пожертвований поступило в распоряжение В. Г. Черткова и куда они девались, но только из проекта его, разумеется и к счастью, ничего не вышло, и никакой «гостиницы» – на манер монастырской гостиницы при обители преподобного Льва – в Ясной Поляне при жизни Л. Н. Толстого построено не было. Можно себе представить, какой наплыв туристов, любопытных, искателей приключений, странников, безработных, босяков и прохожих последовал бы в Ясную Поляну, если бы чертковский проект был осуществлен! И как это неделикатно показалось бы многим – со стороны Льва Николаевича – как бы заказывать к себе в деревню всякий праздношатающийся люд! Ведь серьезные и ищущие люди и без гостиницы находили путь к Толстому.

Одно только разве: в письме В. Г. Черткова в газеты осторожненько так, но недвусмысленно, было дано понять, что де «сам Л. Н. Толстой лишен, к сожалению, возможности оказывать гостеприимство тем, кто к нему обращается». Косвенно российская публика информировалась таким образом о тирании семьи в отношении великого человека. О, Владимир Григорьевич любил такого рода дипломатические выпады!..

Не буду опережать событий и рассказывать, как «работал» Чертков в общественных учреждениях и организациях, связанных с именем Л. Н. Толстого и возникших после смерти великого писателя в Москве – в Толстовском музее, в Обществе истинной свободы в память Л. Н. Толстого, в Кооперативном товариществе по изучению и распространению творений Толстого и пр. Скажу коротко, что демократических, основанных на равноправии методов работы он абсолютно не признавал, всякое возражение против своих мнений считал чуть ли не оскорблением, волновался, бушевал, протестовал и, в конце концов, в любом общественном деле являлся ничем иным, как живым, выразительным и настойчивым воплощением принципа антиобщественности. Именно так, а не просто – тяжелым, несговорчивым партнером. Никто из стариков-«толстовцев» не походил на него в этом отношении.

При всем этом В. Г. Чертков, в смысле подлинных трудовых достижений, был крайне непродуктивен и неработоспособен. Если ему и удавалось что-нибудь, то по большей части – лишь чужими руками, руками своих секретарей и помощников, иногда «известных» (Страхов, Гусев), иногда безыменных: так развивалась его обширная корреспонденция, так составлялся «Свод мыслей Л. Н. Толстого», так создавалась замечательная коллекция художественных фотографий Толстого, на 95 % снятых и изготовленных отнюдь не Владимиром Григорьевичем, а состоявшим у него на жалованьи, но зато отрекшимся от имени и от авторского права англичанином-фотографом Томасом Тапселем, и т. д. Грузный, сонный, мешковатый, Чертков по-обломовски полдня проводил в постели: «Владимир Григорьевич занят неотложным делом и просит его не беспокоить» – вывешивалась на дверях его комнаты надпись – и все уже знали, что «батя» (домашнее имя Черткова) спит. Чертков оживлялся и проявлял усиленную, раздраженную и недобрую, – не скажу даже деятельность, а суету – только тогда, когда надо было провести какую-нибудь очередную интригу против Софьи Андреевны, составить «заговор», написать «ноту» и т. д. Недаром эта суета его и принесла столь обильные и горькие плоды. Чертков с верой, убеждением и тактом вел в начале 20-х годов нынешнего столетия дело Объединенного совета религиозных общин и групп, но и тут настоящим работником был не он, а ряд его заместителей и помощников: Шохор-Троцкий, Дубенской, Ольга Дашкевич, Клавдия Платонова и др. Я не видел его работы в качестве главного редактора Полного (Юбилейного) собрания сочинений Л. Н. Толстого, – однако то обстоятельство, что ни к одному сочинению Льва Николаевича, художественному или философскому, ни к одному письму лично им не составлен комментарий, говорит о том, что и здесь соблюдался тот же принцип работы: руками помощников.