Коллектив авторов История - Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века

Принцип, который отстаивал Руссо и согласно которому гувернер должен быть другом воспитанника, был осуществлен на практике Александром Строгановым и Жильбером Роммом при воспитании Павла Строганова. За годы общения с Роммом и Павлом Александр Строганов и сам научился использовать сентиментальный язык для выражения своей привязанности к ним. Выбор Ромма в «друзья» отцу и сыну был осуществлен совершенно сознательно, о чем свидетельствует их переписка. Письма, которыми обменивались трое в первые пять-шесть лет службы Ромма, изобиловали сентиментальными выражениями чувствительной привязанности и утонченной восприимчивости. Сентиментальный язык был призван и объяснить то, что переживал Павел Строганов, и создать для него новые ощущения и переживания.

Когда в середине 1770‐х годов Александр Строганов встретился с Роммом в Париже, он уже был знаком с идеей гувернера как друга. Во времена его собственной юности его отец Сергей Григорьевич Строганов нашел ему франкоговорящего наставника Жана Антуана, который в 1751 году вместе с Александром отправился в Grand Tour по Европе. Оба Строгановы, отец и сын, рассматривали это путешествие в традиции Приключений Телемака, сына Улисса Фенелона. Александр Строганов упоминает об этой ассоциации в 1753 году, находясь в Женеве, в своем сочинении Письмо другу о способе путешествовать с пользой , в котором он уподобляет себя новому Телемаку, странствующему под руководством Ментора. Молодому человеку был необходим «надежный руководитель, верный друг, подобно тому, как у Телемака был Ментор», чтобы защищать его от «препятствий, о которые мог бы споткнуться безрассудный и неопытный юноша». Впрочем, как объяснял Строганов, ссылаясь на Сенеку, ментор должен был быть еще и другом: «Нет ничего более сладостного для души, чем нежная и верная дружба. Не правда ли, величайшее счастье – найти друзей, которым можно доверить все свои тайны, беседа с которыми унимает вашу тревогу, чья веселость рассеивает вашу грусть, чье благоразумие внушает вам добрые советы и один вид которых уже вас радует?» [467]Сергей Строганов получил это послание от сына в 1753 году и заказал роспись для потолка одного из главных залов своего петербургского дворца. На росписи были изображены учитель и ученик, возможно Ментор и Телемак, вместе отправлявшиеся в путь [468].

Вместе с тем примечательно, что чувства, изложенные в Письме другу о способе путешествовать с пользой Александра, никак не проявлялись в его повседневной переписке. Легко предположить, что эти письма о путешествиях, адресованные отцу, писались и для окружения семьи – для тех гостей, которые любовались росписью в большом зале, – и задачей писем было показать, что Александр станет достойным наследником своего отца. В своих письмах к сыну Сергей всегда называл его «друг мой» и выражал заботу об Александре и Жане Антуане, но сентиментального языка нежности, чувств и сердца не было и в помине. Александр никогда не называл отца другом. Он всегда обращался к нему «милостивый государь и отец мой», корректно, почтительно и с сыновним послушанием, в соответствии с правилами, которые были приняты до прихода эпохи сентиментализма [469]. Таким образом, хотя для Александра Строганова идея о том, что гувернер должен быть другом, и не была совсем новой, сентиментальный язык оставался для него чужим, пока он не начал общаться с Роммом.

Контракт, который в 1779 году подписали Строганов и Ромм, был во многих отношениях обычным для того времени. Ромму на тот момент всего одного года недоставало до тридцати – считалось, что это лучший возраст для гувернера. Павлу должно было исполниться семь лет – возраст воспитанника тоже полностью соответствовал предписаниям трактатов по педагогике [470]. Контракт между Строгановым и Роммом указывал, что главная задача наставника – «сформировать характер и образ мыслей ребенка». Такие приоритеты и подобные выражения уже были обычны в среде высшего российского дворянства. К примеру, в контрактах, подписанных Голицыными с гувернерами в 1780‐х годах, указывалось на важность «развития» «сердца» ребенка, а гувернеры брали на себя обязательство относиться к ученику «дружески», «с нежностью», «с привязанностью» [471]. Даже громадное жалованье, которое Александр Строганов обещал Ромму, по-видимому, примерно соответствовало тому, сколько платили своим гувернерам Голицыны [472].