Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Еще более серьезное недовольство вызвали проекты возможного присоединения к Королевству Польскому части западных губерний России, ранее входивших в состав Речи Посполитой. Реакцией на двусмысленные заявления Александра I по этому поводу стало личное послание к нему Карамзина в 1819 г., озаглавленное «Мнение русского гражданина». В нем Карамзин резко выступил против усиления Польши. Создание сильного, независимого польского государства, по мнению историка, полностью одобрявшего разделы Польши, противоречило государственным интересам России. Призывая Александра I отказаться от планов расширения Польши, он писал: «Мы взяли Польшу мечом: вот наше право, коему все государства обязаны бытием своим […]. Для Вас Польша есть законное российское владение. Старых крепостей нет в политике: иначе мы долженствовали бы восстановить и Казанское, и Астраханское царства, Новгородскую республику, Великое Княжество Рязанское и так далее […] восстановление Польши будет падением России, или сыновья наши обагрят кровью землю польскую и снова возьмут штурмом Прагу […]. Поляки, законом утвержденные в достоинстве особенного, державного народа, для нас опаснее поляков-россиян». Выступая от имени русского дворянства, Карамзин оспаривал право императора распоряжаться территориями по собственному усмотрению: «Я слышу русских и знаю их: мы лишились бы не только прекрасных областей, но и любви к царю; остыли бы душой к отечеству, видя оное игралищем самовластного произвола. […] Литва, Волыния желают Королевства Польского, но мы желаем единой Империи Российской» 34. Записка Карамзина, прочитанная им лично Александру I за чаем в царскосельском кабинете, стала причиной охлаждения императора к своему негласному советнику. «Мы пробыли вместе с глазу на глаз пять часов» и после этого «душою расстались, кажется, навеки», – вспоминал российский историограф.

Фактически «Мнение русского гражданина» адекватно отразило настроение просвещенного российского большинства, начиная от консервативных кругов и кончая членами тайных обществ. Примерно то же самое, вероятно, говорилось и в не сохранившейся записке генерала М. Ф. Орлова, подписанной группой его единомышленников и обращенной к царю. Записка эта (ее составление относят к 1817 г.) так и не была представлена Александру I, но дошедшие до императора слухи о ней стоили принимавшему капитуляцию Парижа Орлову карьеры 35. Вот что сообщал о подготовке этого документа декабрист И.Д.Якушкин: «Когда сделалось известным намерение императора Александра образовать отдельный литовский корпус и, одевши его в польский мундир, дать ему литовские знамена, намерение это возмутило многих наших генералов, и они согласились между собой подать письменное представление императору, в котором излагали весь вред» этого проекта 36.

Известно, что борьба с планом включения земель Великого княжества Литовского в состав Королевства Польского натолкнула М.Ф. Орлова и многих других будущих декабристов на мысль о создании обществ, которые могли бы противодействовать аналогичным польским организациям, якобы влияющим на польскую политику Александра I. Польский вопрос стал важным стимулом деятельности первых декабристских организаций – Ордена русских рыцарей, Общества истинных и верных сынов Отечества, переименованного впоследствии в Союз спасения. Целью Ордена русских рыцарей было «противопоставить русское тайное общество предполагаемым польским» 37. В планах Ордена, разработанных М. А. Дмитриевым-Мамоновым, было присоединение к России прусской и австрийской частей Польши с полной последующей ликвидацией польской государственности.

Известно также, что письмо князя Трубецкого о якобы готовящемся присоединении Литвы к Польше, полученное в Москве осенью 1817 г., послужило толчком к преобразованию Союза спасения и планам цареубийства. И. Д. Якушкин свидетельствовал: «В 17-м году была напечатана по-французски конституция Польши. В последних пунктах этой конституции было сказано, что никакая земля не могла быть отторгнута от Царства, но что по усмотрению и воле высшей власти могли быть присоединены к Польше земли, отторгнутые от России, из чего следовало заключить, что по воле императора часть России могла сделаться Польшей. Все это посеяло ненависть к императору Александру в людях, готовых жертвовать собою для блага России». Декабрист вспоминал о замысле лишить царя жизни, возникшем у него во время чтения на собрании у А. Н. Муравьева «только что полученного письма от Трубецкого, в котором он извещал всех нас о петербургских слухах: во-первых, что царь влюблен в Польшу, и это было всем известно; на Польшу, которой он только что дал конституцию и которую почитал несравненно образованнее России, он смотрел как на часть Европы; во-вторых, что он ненавидит Россию, и это было вероятно после всех его действий в России с 15-го года; в-третьих, что он намеревается отторгнуть некоторые земли от России и присоединить их к Польше, и это было вероятно; наконец, что он, ненавидя и презирая Россию, намерен перенести столицу свою в Варшаву» 38. Таким образом, либеральные цели тайного движения тесным образом переплетались тогда с патриотическими, которые приобрели националистическое звучание 39.