Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Лукасиньский был реалистом и не выдвигал определенных сроков осуществления этой задачи, но ее формулировка не вызывала сомнений: если когда-нибудь в какой-то части Польши возникнет вопрос «Под каким правительством и законом хотите быть?» – нужно ответить: «Под национальным правительством, нераздельным и законным». «Воскрешение отчизны и ее независимость» объявлялись целью Общества в тексте присяги, которую приносили его члены. Они обещали хранить тайну и послушание, не щадить жизни для дела Польши; изменникам и всем противникам национального дела грозили смерть и позор в глазах потомства. Чтобы поддержать в членах Общества стойкость и высокий полет мысли, обращались к теням великих поляков – Жулкевского, Чарнецкого, Понятовского, Костюшко. И не случайно бюст Костюшко пришел на смену бюсту Александра I, установленному в масонские времена в ложе первой ступени 86.

В соответствии с целью объединения всех польских земель руководство Патриотического общества разработало его структуру. Отделения Общества должны были действовать в пяти провинциях с центрами в Варшаве, Вильно, Познани, Кракове, Львове; шестой провинцией являлась Волынь. Провинции делились на округа, а те, в свою очередь, на гмины, каждая из которых объединяла не более 10 человек. Отдельную, седьмую, структурную часть Общества составляла армия, а ее руководителем был Лукасиньский. Оставалось решить, каким путем может произойти объединение Польши. В этом вопросе было немало скептиков. Так, генерал А. Косиньский, одобрявший благородные цели Общества, считал, однако, учитывая прежний опыт, что «все это кончится ничем». «Объединение нашими собственными силами без помощи одной из трех держав [разделивших Польшу. – С. Ф.], – рассуждал он, – невозможно, но какая из них может быть нам полезной? Австрия и Пруссия – враги польского имени, Россия уже что-то для нас сделала, так ее и нужно держаться». «Мы должны забыть нанесенные нам обиды, – считал Косиньский. – Не следует даже обращать внимания на то, что творится в Королевстве сегодня и является причиной нареканий. Время все это сгладит, а выгоды для всех нас, какие принесло присоединение Польши, сумеют вознаградить эти временные страдания». В этой связи некоторые предлагали «обеспечить независимость», провозгласив королем великого князя Константина, «которого считали за поляка из-за его женитьбы, длительного пребывания среди нас и командования армией» Королевства. Однако В. Лукасиньский и К. Махницкий видели и другие варианты: соглашаясь, что объединение Польши возможно лишь с помощью одной из трех разделивших ее держав, они брали в расчет Россию, но считали, что если бы она увязла в «неудачной войне», поляки могли бы взяться за оружие при поддержке другой державы. В беседах членов Общества обсуждалось и такое фантастическое предложение: обратиться с петициями к монархам на польских землях, прося их согласия на объединение Польши, «чтобы они ему не препятствовали, а даже благоволили бы это осуществить». Называлось и прямо противоположное «крайнее» средство – «манифест всего народа, его восстание, когда представится случай», но при этом отмечалось, что помещики бедны, а народ «в массе мало способен на восстание», поэтому единственной надеждой оставалась армия, и отсюда вытекала задача «прививать военным национальный дух, распространять его и поддерживать». Отсюда исходило и стремление Лукасиньского поставить во главе Общества не председателя Комитета, а Начальника – военного высокого ранга, который должен был стать и Начальником революции 87.

Имя известного генерала помогло бы привлечь в Общество (насчитывавшее, по разным данным, от 128 до 239 человек) новых членов, стало бы важным элементом имиджа, создаваемого организации. Так, Нагурский, давая позднее показания следствию, рассказывал, что ему говорили о «наилучшем» состоянии дел в Обществе, о его многочисленных сторонниках в Варшаве, особенно среди военных, о принадлежности к организации «первейших и знатнейших особ», а также о том, что «в Литве в находящемся там войске царит такой же дух, как и здесь». Утверждали даже, что императорская гвардия, расквартированная в Литве, якобы «была уже готова поднять знамя бунта», но препятствием этому стало пребывание там императора. Сообщалось также, что стоящий в Калише 1-й полк конных стрелков, офицеры которого принадлежали к Обществу, «готов к восстанию» и его возглавит генерал Уминьский. Рассказывали о многих помещиках, «готовых ради одного с нами дела пожертвовать своим имуществом и в случае необходимости даже сами его уничтожат». На вопрос Нагурского о способах и средствах, которыми Общество предполагает достичь цели, ему ответили, что «средства защиты отечества […] заключаются в восстании народных масс и армии, как польской, так и русской, в которой уже единый дух царит, и даже за границей народы также тоскуют о свободе», а следовательно, «общее восстание уже близко», и «в момент восстания все поднимутся по призыву союза». Такого же мнения придерживался А. Плихта, говоривший К. Огиньскому о грядущей всеобщей революции. По его словам, проблема оружия и необходимых для борьбы денежных средств разрешалась просто: расчет был на польскую армию Королевства, в каждом полку которой служили офицеры – члены Патриотического общества, и на польскую милицию в Княжестве Познанском. Правда, следовало учитывать, что познанский ландвер, состоявший из поляков – военных и помещиков, «наверняка соединился бы с польской армией», но лишь в том случае, если бы возникла война с Пруссией. Что касается денежных средств, то их источником предполагалось сделать патриотическую подать, наложенную на жителей Польши, причем «каждый непослушный» приказу об ее уплате был бы расстрелян 88.