Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

В конце 1821 г. были запрещены все тайные общества или объединения политического характера. Циркуляр Военной комиссии Королевства Польского требовал от всех служащих военного ведомства письменного заявления о неучастии в таких организациях как в настоящем, так и на будущее. Но Новосильцев сомневался в эффективности такого приказа, могущего к тому же вызвать недовольство, и предлагал заменить его текстом присяги – обязательством сообщать о причастности своей или других лиц к тайным обществам, если только это не масонское общество, известное ранее, считая с 26 июня 1815 г., то есть с даты создания Королевства Польского. Он считал, что о членах тайных обществ можно узнать из масонских документов, и требовал, чтобы все средства и архивы лож были отобраны, иначе нельзя будет считать масонство в Польше уничтоженным, так как поверенные лож, уполномоченные в качестве держателей имущества, «остаются еще по сему предмету в сношении с бывшими их членами и могут даже находить в сем обстоятельстве способ поддерживать и еще распространять тайную масонскую связь, которую правительство хотело совершенно уничтожить» 80.

Власти искали связи масонов, как зарубежные (например, с Францией), так и внутренние, и видели такую опосредованную связь с тайным обществом Пёнткевича. Члены организации Замойского также заявляли, будто считали ее целью подготовку к масонству Да и в самой канцелярии Новосильцева сложилось убеждение, что и «Полония», и Панта-Коина являются «подготовительной ступенью к великим рапсодиям» масонской доктрины «о суверенитете народа, осуществляемом его представителями насколько возможно генерально и универсально». Доносчики сообщали о связи студентов – членов тайных обществ с деятелями масонства в Варшаве, провинции и за пределами Королевства Польского. Так, речь шла о временном поверенном в Познани Яне Мейере, имевшем высокую степень в масонском Обществе розенкранцев, которое выступало под лозунгами «Долой алтари!», «Долой священнослужителей!», «Долой земных царей!». Поэтому в полицейских донесениях он фигурировал как человек, «опасный для жизни монархов». Особое внимание полиция уделяла П. Глущиньскому, которого именовали «ревностным распространителем масонства во вредном оного устройстве», так как он использовал свою должность генерального секретаря Правительственной комиссии вероисповеданий и общественного просвещения, чтобы «пропагандировать в Королевстве Польском под маской франкмасонства систему демагогии». За это он был уволен и послан по делам Правительственной комиссии финансов в Петербург. В 1823 г. из канцелярии Новосильцева писали графу Милорадовичу, что «по справедливому подозрению правительства общество масонское в Королевстве Польском было уничтожено», но что Глущиньский, «вероятно, остается в контакте со скрытыми масонами, ибо и само нынешнее его назначение кажется быть последствием масонских происков», а возможно, он имеет вредные сношения также с бывшими членами масонских лож Петербурга 81.

Репрессиям подверглась группа чиновников в Калише и, в первую очередь, чиновник финансового ведомства М. Добжицкий. Власти считали Калиш резиденцией Национального масонства – тайного общества, распространившегося среди всех классов Королевства Польского, чьей целью было «объединить собственными силами в одно политическое тело все разбросанные части старой Польши и подчинить ее режиму, подобному режиму испанской конституции». Впрочем, национально-патриотический характер у польского масонства был всегда, о чем свидетельствовали символика и сами названия многих лож – «Казимеж Великий», «Ложа трех гетманов», «Соединенные братья-поляки», «Возвращенный белый орел», «Отвоеванная свобода», «Восходящее солнце», «Счастливое освобождение» и др. Однако польский патриотизм масонов не возбуждал у правительства серьезных опасений, пока не получил политической интерпретации и пока не стала столь распространенной деятельность тайных организаций. Характерно, что именно в эти годы в поле зрения полиции попало Патриотическое общество, которое в рапорте царю определялось как «тайное общество нового вида». Сообщалось, что оно «целиком тяготеет к карбонаризму» и его цель – «разрушить действующий в Королевстве порядок». О существовании Патриотического общества донес его член – отставной офицер Ю. Нагурский, специально приехавший из Калиша в Варшаву; по распоряжению великого князя Константина его допрашивала созванная Новосильцевым комиссия – генералы Кривцов, Гауке, Раутенштраух и генеральный прокурор Подоский, а протокол допроса был отправлен императору. Новосильцев подчеркивал серьезный характер содержавшихся в доносе фактов: тайное общество делилось на десятки, поэтому «было ясно, что обычным путем можно раскрыть лишь членов данной секции и после этого потерять нить». Чтобы узнать «невидимых руководителей» организации, предполагалось «использовать некоторые окольные пути». В Варшаву вызвали главу Калишского воеводства для консультации и согласования действий по выявлению «первоисточника, давшего начало тайному обществу» 82.