Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Речь шла также о роли теологического факультета университета. Комиссия сейма, одобряя в принципе его создание, выступала против подчинения его церковным властям и требовала провести разграничение: все, что касается обрядности, передать на усмотрение костёла, но обучением, назначением преподавателей должна заниматься Правительственная комиссия вероисповеданий и общественного просвещения. В этом парламентарии видели путь налаживания единства между светским обществом и духовенством, которое, в частности, было недовольно законом о заключении и расторжении браков, оставшимся в наследство от принятого в Княжестве Варшавском Кодекса Наполеона, и еще на предыдущих сеймах пыталось добиться его изменения 95.

Это постоянное давление костёла испытывал и Александр I, тем более что претензии католической церкви Королевства Польского находили поддержку клерикалов в Петербурге. Да и сам царь поддерживал их проект закона на сейме 1818 г., но тогда попытка ревизии брачного законодательства не удалась, так как депутаты ее отвергли. После этого царь приказал разработать новый проект «таким образом, чтобы он отвечал представлениям века и сближал религиозные и гражданские отношения». События последующих лет, имевшие место в Европе, России и Польше, укрепили императора на консервативных и клерикальных позициях, о чем свидетельствовали указания, данные им относительно подготовки нового проекта закона о браке и разводах. В августе 1821 г. И. Соболевский сообщал наместнику Ю. Зайончеку, что царь узнал о «раздвоении» при обсуждении статей этого закона и предупредил, что утвердит лишь такое решение, которое не будет противоречить интересам главной религии Королевства Польского: «В момент, когда все другие правительства, предупрежденные опытом, разрабатывают способы воскрешения религиозных принципов и возвращения духовной дисциплины, не пристало бы новыми законодательными постановлениями утверждать забвение этих принципов либо отклонение от оных, что имело место в эпоху, которая сама достаточно обозначает различие с тем путем, коего надлежит держаться в нынешних обстоятельствах […]. Если такие законодательные постановления были введены как часть чужого кодекса, принятие которого было навязано краю, из этого ни в коей мере не следует, что такие постановления обязаны быть сохранены при изменениях, которым этот кодекс должен подвергнуться, чтобы приобрести черты Национального кодекса […]. Такие изменения легко можно приспособить, никоим образом не нарушая необходимой связи между другими частями действующего в стране гражданского законодательства, затрагивать которые было бы признано ненужным». Изменения, считал Александр I, тем более необходимы, что хотя конституция обеспечивает свободу всем религиям, но католичество, исповедуемое большинством, требует особой опеки правительства, и его обязанность – «следить за тем, чтобы эта религия пользовалась гарантированной ей особой заботой в полном объеме и чтобы ее догматы и устав сохранялись во всей своей чистоте». Император подчеркивал, что в тексте проекта, представленного на обсуждение, «не должно быть ничего, что могло бы оскорбить догматы или устав католической церкви», и лишь такой проект он подпишет 96.

Проект готовился к 1822 г., к очередному сейму, но так как его созыв был отложен, закон обсуждался уже в 1825 г. На этот раз он был принят сеймом, но парламентарии внесли в него поправки, ограничивавшие влияние духовенства. В то же время в I книге Гражданского кодекса, также принятой на сейме, появилась статья, узаконивавшая объединение церковных метрик с актами гражданского состояния, которые отныне составляли католические священники; это касалось христиан, для других же конфессий сохранялся старый порядок: акты составлялись представителями светской власти – бургомистрами. В целом сейм оказался успешным для клерикалов, хотя упреков в их адрес было высказано немало. Они исходили в основном от либерального крыла сейма, и в этом отношении критика отчета правительства, представленная членами Посольской палаты, была более острой, чем замечания, сделанные комиссией Сената. В частности, именно Посольская палата поставила под вопрос правильность формирования духовной секции Правительственной комиссии вероисповеданий и общественного просвещения, доказывая, что входить в нее должны не только католические священники, но и представители всех других конфессий. Сенатская комиссия высказалась о религиозном равенстве в более общих выражениях: «Край наш […] призван сохранять тесное согласие с другими конфессиями. Оно способно наиболее действенно и надежно укрепить нравственность и взаимную любовь, спокойствие и кротость» 97.