Анатолий Манаков - Солнечное сплетение. Этюды истории преступлений и наказаний

Ближе к концу своего правления все более склонный к разговорам о благочестии Николай I потребовал ужесточить регламентацию «непотребного ремесла» и даже признал его противозаконным. С него и начали появляться правительственные указы строго надзирать за развратными женщинами. В столице и других городах создали врачебно-полицейские комитеты, но надзор их, по большей части, носил фиктивный характер. На лето 1889 года в империи числилось официально 1210 домов терпимости, на учете в полиции проституток-одиночек состояло около десяти тысяч. Это по официальным данным, в действительности же цифры занижены раза в три-четыре. Только в одном Петербурге властям были известны 365 квартирных хозяек, промышлявших распутством своих квартиранток.

Наряду с домами терпимости функционировали притоны и дома свиданий. Под притонами имелись в виду квартиры, чьи содержательницы предоставляли посетителям дополнительные платные удовольствия. В дома свиданий их хозяйки допускали мужчин с приходящими женщинами из числа явных (без паспорта и с желтым билетом) или скрытых, о побочном заработке которых могли не знать даже их ближайшие родственники.

В Москве «жрицы любви» облюбовали себе притоны для праздношатающихся, которые сходились туда на ночевку, каждый в снимаемый им угол. Летом они часто шалили в садах, парках, городских рощах, оврагах. Поздними вечерами охотились на Сретенском бульваре, в Александровском саду близ Кремля, по дороге на Ваганьковское кладбище. Самым опасным притоном считался подвальный этаж гостиничного трактира «Крым», что выходил на Трубную площадь и Цветной бульвар. Заниматься «непотребным ремеслом» могли заставлять женщин и свои же мужья, такой приработок пополнял семейный бюджет и даже не исключал вполне мирного супружества. Обычно главным закоперщиком был муж. О приемах вымогательства и мошенничества на этой ниве можно писать диссертации.

Под влиянием модного тогда учения итальянского доктора Ламброзо о типах преступной личности полицейские эксперты и судебные медики тщательно проследили контингент «эротоманок» на панели. В частности, оказалось, что размеры черепа у них меньше среднего статистического, а лица – больше. Выводя патологические отклонения в строении тела, подметили продолговатые уши, вздернутые носы и некоторые другие приметы. Однако от изысканий вскоре пришлось отказаться, ибо среди них попадались довольно часто индивиды с нормальными и довольно осмысленными лицами без каких-либо признаков вырождения или еще чего-то в том же духе. Вот что действительно оказалось для них весьма характерным, так это крайне редкое чтение ими книг: если они и читали, то преимущественно любовные, бульварные романы, а религиозная литература с ее нравственными наставлениями их совсем не привлекала, ибо будила в них горькие переживания, ухудшала и без того невеселый настрой.

Специалисты обнаружили и такую отличительную черту. Продажные женщины часто воспринимали свое тело как нечто отдельное от души, чем можно распоряжаться свободно, по собственному усмотрению. Отсюда-де отсутствие у них страха перед венерическими болезнями, пренебрежение довольно высокой вероятностью подвергнуться насилию, издевательству и просто быть убитыми. Засим следовало еще одно неожиданное открытие. Предоставляя свое тело временно в чужие руки, многие из них тем не менее могли искренне любить какого-то мужчину – в том смысле, что бесплатно никому, кроме него, не отдаваться. Такие даже обижались, когда их называли шлюхами. В общем, они как бы делили свою сексуальную жизнь на две самостоятельные части, одна из которых, полностью освобожденная от нравственных понятий, позволяла им услаждать клиентов совершенно непроизвольно, без каких-либо чувств, тем более страстей…

В начале XX века шестнадцать европейских государств подписали Парижскую конвенцию по борьбе с проституцией, в том числе и Россия. Ее министр юстиции представил Думе проект о мерах пресечения торга женщинами в целях разврата. Затем последовали правительственные указы по поимке в притонах лиц женского пола, не внесенных в списки «публичных», и по пресечению выезда из России девиц легкого поведения…

На просторах Российской империи «эротический» означал «любовный», а «эротиком» называли поэта, сочиняющего любовную лирику, воспевающего женскую красоту. Околоточные жандармы брали на заметку как неблагонадежного всякого, у кого дома на стене висела картина с обнаженной натурой.