Анатолий Манаков - Тринадцатый знак

Анатолий Манаков

Тринадцатый знак

Из личного досье полковника разведки

От автора

Для начала, наверное, надо представиться. Судя по всему, перед вами один из тех, кто еще не устал ломать голову над вечными загадками природы человеческой и чья биография, если пробежать ее наскоро, выглядит примерно так:

Свои первые двадцать пять лет жизни земной со всем многообразием ее слагаемых я склонен считать по сути лишь подготовкой к более позднему периоду - работе по тайной казенной надобности, которой мне выпало отдавать себя без принуждения, искренне веря в историческую миссию нашей страны помочь "воспрять всему роду людскому". О сделанном выборе жалеть не приходилось, хотя бы потому, что дело это учило многое видеть глазами других людей, беспристрастно вглядываться и в себя самого, признавая обнаруженное далеким от совершенства.

Но, наверное, всему свое время, и каждому на земле уготовано свое место. Отслужив четверть века во внешней разведке, я ушел в отставку с ощущением неистощимости жизни, где один вид энергии незаметно переходит в другой, и при желании всегда можно най-ти занятие, которое не внесет разлада между собственными ощущениями и сознанием пользы, приносимой общему делу. К тому же, накопилось у меня немало такого, о чем можно вспомнить, над чем поразмыслить без суеты и что поведать - на сей раз не согласовывая с мудрецами в высоких кабинетах власти.

Разрабатывая собственные версии осмысления постоянно ускользающих мгновений, я отношусь уже с большим доверием к гипотезе о некоей запрограммированности судьбы любого из земных скитальцев, предопределяемой как его личным геномом1, так одновременно и окружающим миром, в коем мы вольны усматривать все что душе угодно, не обольщаясь своим якобы железным иммунитетом к паранойе. Ну, а нескитальцы душой и телом мне на пути просто не попадались.

Размышляя о времени минувшем и нынешнем, я часто сравниваю свою Родину с другими странами, отыскиваю оправданные и малооправданные аналогии, тщательно взвешиваю доводы "за" и "против" сделанного мною, пытаюсь извлечь пользу из моего заграничного опыта. К публичному покаянию в принятой ныне форме, прямо признаюсь, отношусь настороженно, объясняя это тем, что у всех смертных на роду написано блуждать по закоулкам собственного сознания, грешить, каяться и снова грешить, ни перед кем не открывая свою душу до конца. Исповедоваться же, думаю, следует всем без исключения, однако сохраняя веру в собственное прозрение и ожидая от людей понимания твоих мыслей и чувств.

Короче, когда, как говорится, "полковнику уже никто не пишет" и приказать ничего никто не может, он должен действовать сам и по совести, а что из этого вый-дет, рассудит время. Дабы же паче чаяния результаты расследования криминальной истории, в которую он вольно или невольно был втянут, не ввели никого в заблуждение, все желающие приглашаются в жюри присяжных. Итак...

I

Зов памяти и привычки сердца

Версия первая

БЕЗЖАЛОСТНАЯ "БРИТВА ОККАМА"

Если хочешь научиться всем языкам мира, узнать обычаи всех народов, проехать дальше всех путешественников, освоиться со всеми климатами и заставить Сфинкса разбить себе голову о камень, послушай совета древнего философа и Познай Самого Себя.

Генри Торо

Любопытно, какие инстинкты, мысли и чувства были заложены во мне природой еще до появления на свет? Вероятно, их было немало, иначе в душе моей не пробуждалось бы время от времени стремление водрузить на пьедестал и с той же легкостью сбросить с него очередного идола или кумира, да и вообще сотворить нечто, к чему обычная мерка не подходит.

Особой загадки, быть может, здесь нет, если учесть, что пращуры мои дальние перенимали понемногу от всех народов, тоже откуда-то пришедших и кого-то подмявших под себя, наследовали душевные задатки как собственных предков, так и языческих, приглаженных христианством Византийской империи. Принадлежали пращуры племени, чья начальная летопись в истории мировой цивилизации казалась незаметной, хотя их соплеменникам, обуреваемым мелкими передрягами или во- влеченными в беспощадные, кровавые разборки и междоусобицы между правителями, неведома была мирная жизнь. Им приходилось защищаться от набегов соседей со всех сторон света, но и сами они весьма охотно прибирали к рукам чужие земли и богатства. Дикий разбой сопровождал становление государства и у других народов, где власть тоже захватывали наиболее удачливые, смелые, жестокие предводители, нередко призывая на помощь чужестранцев. Да потом, как говаривал Гете, "зачем во всем чуждаться иностранцев, есть и у них здоровое зерно".