Анатолий Манаков - Тринадцатый знак

На пике дипломатической карьеры я работал в Мексике, правительство которой без восторга наблюдало за превращением нашего посольства из советского в российское и прямо давало понять - сегодня нам предоставляется уже меньше моральных прав претендовать на роль гаранта международной безопасности. Кого могли убедить призывы, когда нам не удается наладить отношения даже в бывшей нашей "семье народов". И впрямь, гордиться своим национальным происхождением не возбраняется, однако личной заслуги любого из нас в этом нет никакой.

К англичанам, скажем, можно относиться по-разному, это дело вкуса. Но признаем, однако, такой красноречивый факт: после Второй мировой войны при всей нехватке товаров массового спроса "черного рынка" на Альбионе не сложилось, ибо добывать таким путем средства к существованию островитяне считали ниже своего достоинства.

И многие из нас ныне еще надеются, что перемены в России приведут к лучшему. Увы, пока наш заполненный до отказа "трамвай желаний" дергается, пробуксовывает и никак не может одолеть подъем. Почему наши попытки сделать общество более демократическим и справедливым оказываются малоуспешными? Скорее всего, дело не только в наших государственных лидерах, забывающих, что экономика при любом виде собственности должна способствовать интеллектуальному и духовному развитию личности. "Собака" зарыта, конечно, и в нас самих: наше настроение обычно колеблется между стыдом за нынешнюю власть и ожиданием слишком многого от нее. Мы нередко сами бываем в угаре очередной "переделки", гоним от себя духовное и провозглашаем наивысшей жизненной ценностью материальные интересы, пусть с заманчивой оговоркой если всем от-пустить в частную собственность по кусочку... На самом же деле одним перепадают крохи национальной соб-ственности, другие прихватывают огромные кусища. Неизбежное соперничество от этого ведет к вражде, вражда к ненависти, ненависть - к братоубийственным войнам, насилию, преступности.

Время и в моих взглядах многое поменяло, однако не все же бросать собаке под хвост. Эйфория парада суверенитетов и перековки по диктуемой сверху моде пыталась оглушить и меня, подтолкнуть к соблазну увидеть историю некогда нерушимого Союза исключительно в мрачных тонах. Но разве отцы наши вступали в коммунистическую партию ради одних привилегий? Ведь если вспомнить, благодаря неистребимой вере в свободу, равенство и братство были разгромлены полчища "белокурых бестий", и не принуждением свыше азербайджанцы, армяне, белорусы, казахи, украинцы, русские и другие создавали мировую сверхдержаву. К нашей общей беде, стряхнув фашизм с половины Европы, мы не сумели освободиться от безоговорочной веры в нравственную порядочность тех, кто вещал с высоких трибун государства, и если некоторые из нас находили в себе мужество открыто в этом сомневаться, то большинство продолжало верить в лидеров или делать вид, что верит.

Вечный зов памяти звучит в моей растревоженной душе. Да, немало в прошлой жизни было нанизано на стержень авторитарной системы, однако целиком ли наше бытие было в рабской зависимости от нее? Лжи хватало, но и правда пробивала себе дорогу. Чего больше сегодня, еще должны доказывать ставшие ныне у власти - доказывать не на словах, на деле.

Новое время принесло с собой неоспоримую бла-гость - можно услышать и прочитать о неортодоксальном толковании "общепризнанных истин". Многие мои соотечественники пытаются размотать по-своему запутанную цепочку их причин и следствий. Разве идея коммунизма, олицетворяя собой заветную мечту человечества, впервые пришла в голову Ленину и большевикам? Неужели это они создали империю на одной шестой части суши планеты? И наконец почему эта одна шестая превратилась в "казарму", просуществовав почти три четверти века? Одни призывают коммунистов покаяться в том, что были коммунистами, или, попросту говоря, фанатиками, негодяями, в лучшем случае - идиотами. Другие размышляют над более сложными версиями, стараясь избавиться от самообмана, от ощущения околпачивания себя и себе подобных. К одной из таких версий мне хочется отнести суждение далекого от большой политики Льва Аннинского. Оно, с моей точки зрения, весьма любопытно.

По мнению литератора, народ пошел в казарму и лагерь и пошел бы туда под любым лозунгом. Свой вывод он строит на том, что если две мировые войны вкупе с японской назначены историей, так будет казарма, а что на вывеске это уж что подвернется. Одолей коммунистов черносотенцы, все равно в России осуществилось бы то же самое - смертельная милитаризация народа. Не под пятиконечной звездой, так под крестом. Когда в век мировых войн все воюют, то под каким флагом кто - это уже детали: кто под Марксом и серпом-молотом, кто под Ницше и свастикой, а кто под Цезарем и фасцией.