Андрей Исэров - США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

Кандидатуру Пойнсета впервые предложил Монро в июне 1824 г. Сам Пойнсет долго и изо всех сил отказывался от назначения, будто предвидя грядущие неурядицы [1024]. Тем более, что его законодательная карьера развивалась успешно, а сторонники Кэлхуна даже надеялись на назначение южнокаролинца государственным секретарем [1025]. Только 6 марта 1825 г. Пойнсет принял предложение [1026].

Судьба Джоэля Робертса Пойнсета была связана с Латинской Америкой еще с 1810 г. В 1822 г. он побывал с краткой миссией в итурби-дистской Мексике, зондируя в том числе отношение властей к аннексии Техаса и Калифорнии. На тот момент в США просто не было человека, более искушенного в делах южных соседей, следовательно, его назначение выглядело как естественный выбор. Однако Пойнсет был хорошим агентом, но плохим дипломатом. Трудно понять, где им двигало честолюбие, где – стремление обеспечить американские национальные интересы за счет Мексики, а где – искреннее желание помочь молодому государству справиться с нарастающим валом серьезных проблем.

Несомненно одно: чем дольше Пойнсет находился в Мехико, тем больше вызывал он раздражение мексиканского правительства и тем менее плодотворной была его деятельность.

Инструкции государственного секретаря Пойнсету известны тем, что именно в них главные положения доктрины Монро (неколонизация и невмешательство) впервые были изложены последовательно – ведь в послании Монро от 2 декабря 1823 г. первый принцип помещался в начале текста, а второй – в его конце [1027]. Генри Клей указывал на значительность положения Пойнсета – первого посланника США в суверенном соседнем государстве, одной из самых развитых держав бывшей Испанской Америки. Важнейшей задачей объявлялось заключение с Мексикой договора о дружбе, торговле, мореплавании и добрососедстве, официальные полномочия для подписания которого Пойнсет получал вместе с текстом инструкций. В переговорах с мексиканским правительством он должен был настаивать на принципе взаимности, несмотря на то, что к тому времени уже был заключен договор с Великой Колумбией, основанный на принципе наибольшего благоприятствования. Соглашение также должно было включать статью о выдаче Мексикой беглых рабов.

К тому моменту Клею уже было известно о планах объединенной колумбийско-мексиканской освободительной экспедиции на Кубу и Пуэрто-Рико. В инструкциях от 26 марта он выдвигает принципы, которые потом получат развитие в инструкциях посланнику в Петербурге Миддлтону. Клей гарантировал, что, выступая за status quo карибских владений Испании, Соединенные Штаты не собираются аннексировать Кубу, однако подчеркивал, что из всех американских государств этот остров в силу его географического положения может перейти во владение только Вашингтону. Таким образом, Пойнсету предписывалось внимательно следить за возможными планами Мексики в отношении Кубы и в случае необходимости откровенно изложить мексиканским властям позицию северного соседа. Существенное отличие мартовских инструкций Пойнсету от майских инструкций Миддлтону состоит в признании возможности провозглашения независимости самой Кубой. В этом случае Клей выступал за объединенные гарантии ее суверенитета всеми американскими государствами против возможных европейских притязаний.

Помимо формальных, Пойнсет получил и, так сказать, неофициальные инструкции от своего друга, нью-йоркского политика Черчилля Кэмбреленга (1786–1862). Тот советовал ему «обессмертить себя, уничтожив привычку мексиканских женщин к курению, заключив торговый договор, который не даст преимуществ Джону Булю, получить для Соединенных Штатов Техас и добиться независимости Кубы под защитой США, Мексики и Колумбии» [1028]. Пойнсет, конечно, не стремился ни к первой, ни к последней цели, но вел себя в Мехико примерно в таком же эпатажно-самоуверенном духе, действительно думая войти в историю.

Джоэль Робертс Пойнсет

Приехав в Мехико, Пойнсет убедился, что «англичане полностью являются хозяевами положения», а, значит, Мексика может никогда не стать «членом великой американской системы». Чтобы такого не случилось, надо использовать все силы, чтобы не дать им укрепить «европейскую партию». Президент, правительство и церковь настроены проанглийски, зато в обеих палатах конгресса и в общественном мнении сильны сторонники сближения с США [1029].