Андрей Исэров - США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

Серьезные трудности в американо-мексиканских отношениях создавали обоснованные опасения мексиканцев насчет территориальной экспансии США в южном направлении. С 1821 г. стал активно развиваться торговый маршрут от Миссури до города Санта-Фе в Новой Мексике. Естественно, что одновременно росло и число североамериканских граждан – жителей Санта-Фе. Из-за боязни территориального расширения США предложение Клея о строительстве новой дороги, которая соединила бы территорию Миссури с Санта-Фе, сразу было воспринято в штыки [1049]. Аламан считал опасным соглашение о строительстве дороги, когда граница еще не была официально демаркирована.

Новая возможность обсудить план сооружения дороги на Санта-Фе представилась с созывом очередной сессии мексиканского Конгресса. Казалось, дело сдвинулось с мертвой точки: преемник Аламана Себастьян Камачо официально разрешил сент-луисскому купцу Джорджу Сибли (1782–1862) с двумя помощниками провести рекогносцировку того участка дороги, который находился на территории Мексики [1050]. Со своей стороны, Камачо просил правительство Соединенных Штатов назначить мексиканских комиссионеров для соответствующей рекогносцировки уже на территории США. Однако в Вашингтоне ждали большего, надеясь на разрешение строительства дороги [1051]. На этом переговоры о новом пути из Сент-Луиса в Санта-Фе были завершены, не дав никаких положительных результатов.

В 1827 г. политическая жизнь в Мексике обрела новый накал. В январе был раскрыт безрассудный происпанский монархический заговор под руководством францисканца Хоакина Аренаса. Это привело к резкому усилению радикальной части йоркинос и принятию некоторых чрезвычайных мер, самой громкой из которых стало изгнание испанцев из страны. Изгнание поставило Мексику на грань экономической катастрофы, но многие газеты Соединенных Штатов поначалу одобряли и этот шаг, явно руководствуясь предвзятыми письмами Пойнсета и его сторонников [1052]. В Мексике же в Пойнсете стали в лучшем случае видеть сторонника безответственного левого крыла йоркинос, а в худшем – тайную коварную силу, стоящую за всеми неурядицами. Эскосесес обвиняли его даже в секретных связях с самим Аренасом, что, кстати, соответствовало действительности: Аренас по собственному желанию несколько раз посещал североамериканского дипломата. Довершало зловещий образ Пойнсета его стремление (в соответствии с полученными из Вашингтона инструкциями) добиться от мексиканских властей согласия на покупку Техаса [1053].

В итоге законодательные собрания Веракруса и Пуэблы потребовали высылки посланника из Мексики. Веракрусский манифест развивал версию заговора: Пойнсет – умный, дельный политик, работающий на пользу своей страны, а значит, против Мексики. Его конечная цель – расчленение страны и ее вековое ослабление. Когда Пойнсет пожаловался президенту Виктории на эти выступления, последний довольно остроумно заметил, что любой штат имеет право выдвигать свои предложения (iniciativas) – тем самым повернув федерализм против его главного апологета [1054].

Символически датированный 4 июля 1827 г., ответ Пойнсета был озаглавлен «Экспозиция политики Соединенных Штатов по отношению к новым республикам Америки» [1055]. Посланник подчеркивал дружеское расположение к «южным братьям», приводил даже свою речь 1822 г., когда он вместе с другими конгрессменами выступил за признание их независимости. Пойнсет пытался доказать, что он – не интриган, а честный сторонник федерализма и враг монархии, тем более, что самые первые ложи Йоркского ритуала уже существовали в Мексике ко времени его прибытия. Манифест Веракруса и «Экспозиция…» Пойнсета получили широкое распространение в Соединенных Штатах, перепечатывались в прессе после первой публикации в “National Gazette” Уолша. По стране прокатилась волна газетных выступлений в поддержку Пойнсета [1056].

Под влиянием писем Пойнсета в США сложилось четкое, но упрощенное представление о мексиканских политических партиях: журналисты утверждали, что в рядах эскосесес укрываются сторонники Бурбонов и Испании, что их централизм – лишь маска монархизма. Йоркинос же представали стойкими героями республики, защитниками народных прав. Пойнсет не раскрывал, что и в рядах его партии существовали радикальное и умеренное крылья, между которыми, кстати, вскоре разгорится острый конфликт.

Стремясь упредить возможную опалу, Пойнсет решил представить развернутое оправдание своей политики непосредственно президенту, минуя государственного секретаря. Его огромные (по тридцать рукописных страниц) письма Адамсу в совокупности с отправленными чуть позднее посланиями Клею хорошо складываются в единую картину [1057].