Андрей Исэров - США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

Главной задачей посланника было доказать, что предубеждение правящей «аристократической» партии против Соединенных Штатов существовало до его приезда в Мексику, что, действуя в поддержку, так сказать, прогрессивных сил, он ничем не повредил интересам собственной страны.

Как пишет Пойнсет, по его прибытии власть в Мексике принадлежала централистам-эскосесес – аристократии, не верящей в возможность народного правления, сторонникам конституционной бурбонской монархии, высшему духовенству и испанцам. Именно эскосесес «приспособили институт, созданный только для гуманных благотворительных нужд, для целей политической интриги». Они ненавидят Соединенные Штаты, завидуют их процветанию (оно свидетельствует о ложности их доктрин) [1058], лебезят перед английским посланником и Европой в целом. Неудачей завершились все попытки Пойнсета убедить президента Викторию, что Соединенным Штатам выгодна сильная Мексика – как крупный рынок сбыта и как союзник. Провал договора он объясняет не только общим недоверием к США, но и влиянием доводов бывшего посланника Испании в Вашингтоне Ониса. Дипломат считал, что свою роль сыграли и лоббисты хлопковой промышленности Мексики, сосредоточенной в тех самых штатах Веракрус и Пуэбла, которые потребовали его изгнания.

Во многом Пойнсет верно понимал главные проблемы страны – основным препятствием на пути к экономическому благополучию были неравномерное распределение земель, сохранение полуфеодальных отношений, майоратный латифундизм, долги крупных поместий церкви, наконец, коррупция, превышающая показатели «любой другой страны». Отсюда нехватка денег и узость рынка. Он признает, что английские инвестиции оживили шахтные районы, но конечный успех их предприятий считает спорным.

В условиях слабости правительства и президента острота межпартийного конфликта была неизбежна, тем более что в Мексике накал политической борьбы не сдерживается «благородными принципами». Впрочем, несмотря на всю свою защиту йоркинос, Пойнсет не скрывал своих подозрений и в их отношении: «…среди друзей Герреро существует сильное американское чувство, на которое, однако, нельзя слишком сильно полагаться».

Не во всем Пойнсет одобрял действия радикальных йоркинос. Так, он полагал изгнание испанцев «чрезвычайно неблагоразумным», но не потому, что Мексика потеряла многих способных людей, а потому, что боялся их вооруженного выступления. Среди испанцев много солдат, капитулировавших в 1821 г. после провозглашения плана Игуала и способных на мятеж при поддержке аристократии и духовенства. Примечательно, что при всей своей ненависти к Старому Свету Пойнсет считал европейских испанцев выше креолов по «энергии характера, предприимчивости и трудолюбию». Что ж, видимо, по мнению посланника, их предполагаемые монархические пристрастия перевешивали все положительные качества. Ведь необходимость стойко противостоять интригам европейских монархий – это долг Соединенных Штатов, «старейшей и самой могущественной республики в Америке».

Пойнсет просит отнестись к действиям мексиканцев снисходительно. «Прогресс наук и искусств» прошел мимо этой страны. В столь характерном для XIX столетия (и даже для сегодняшних североамериканцев) прогрессистском духе он сравнивает положение страны с Европой почему-то конца XIII в. – там царят «то же повреждение нравов (corruption), нехватка доверия (good faith)… отупляющее невежество». Он пишет о необразованности погрязших в пороках монахов и священников, «врожденной любви к волоките» чиновников. В другом письме он скажет о «чрезвычайной и характерной лености этого народа» [1059]. В общем, «ошибки» Мексики – это ошибки «испорченного и капризного (wayward) ребенка и последствия гордости, невежества и предрассудков».

Недовольный итогами деятельности посланника в Мехико, Генри Клей решил обсудить этот вопрос с самим президентом. Трижды за полтора месяца он обращался к Адамсу, излагая свою позицию. Клей подчеркивал приоритетность развития отношений с Мексикой для внешней политики США и предлагал воспользоваться решениями легислатур Веракруса и Пуэблы [1060]. Однако здесь Адамс проявил редкую для себя недальновидность. Он решил, что необходимости в отзыве

Пойнсета нет и что лучше просто принести извинения [1061]. Возможно, на Адамса оказали влияние огромные оправдательные письма Пойнсета, но более вероятно, впрочем, что накануне выборов Адамс не хотел отзывать домой сторонника Джексона [1062].