Андрей Исэров - США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

Текст этих инструкций Миддлтону должен был стать известным всей Европе. С этой целью он был также отправлен посланникам США в Лондоне и Париже [877]. Предполагалось, что представители США сообщат европейским кабинетам о плане Клея. 13 мая Клей передал текст этих инструкций русскому посланнику в Вашингтоне барону Тейлю. 19 мая Тейль встречался с самим президентом. Адамс был предельно откровенен с петербургским дипломатом. Как сообщил Тейль Нессельроде, Адамс, «отнюдь не скрывал от меня, что с точки зрения интересов его страны нежелательно, чтобы остров Куба был подвластен другой европейской державе, а не Испании, или же оказался в руках Мексики или Колумбии, и добавил, что если когда-нибудь этому острову суждено принадлежать какому-нибудь американскому государству, то таким государством могут быть лишь Соединенные Штаты (курсив мой – А. И.)» [878].

Исследователи долго считали, что Россия не отнеслась к предложению Соединенных Штатов со всей серьезностью. Делая такой вывод, они исходили в первую очередь не из архивных разысканий, а из общих представлений о реакционности царской России и ее солидарности с монархической Испанией [879]. Исследования Η. Н. Болховитинова доказывают, что царское правительство предприняло действенные шаги в соответствии с просьбой Соединенных Штатов [880].

Текст инструкций был получен в Петербурге 18 июня (10 июля). В ответе Миддлтону русский министр был весьма осторожен: одобряя мнение США в отношении Кубы и Пуэрто-Рико, Нессельроде писал о необходимости сперва точно выяснить позицию Испании. Пересылая текст ответа Нессельроде, Миддлтон подчеркнул, что «по существу» его содержание настолько благоприятно, насколько этого только можно было ожидать [881]. В Вашингтоне нота Нессельроде была встречена с энтузиазмом – барон Тейль отметил, что «ответ императорского министерства на предложения г-на Миддлтона произвел здесь приятную сенсацию» [882].

Нессельроде разослал инструкции представителям России в Лондоне, Париже, Берлине, Вене. Представителям стран Священного союза в Петербурге содержание североамериканского плана уже было известно.

Миддлтон полагал, что предложение Клея будет одобрено союзниками. В общем, вопрос представлялся Миддлтону «улаженным» [883].

Новый американский посланник в Мадриде Александр Эверетт сразу же приступил к переговорам с главой испанского кабинета Франсиско де Сеа Бермудесом (1779–1850). Тот не скрыл от Эверетта, что считает небезопасным для собственной карьеры предложить Фердинанду VII план Клея. Он отверг идею любого посредничества, итогом которого стало бы признание независимости колоний. Более того, испанский министр всерьез и с выраженной решимостью даже говорил о возможностях восстановления власти Испании в Новом Свете.

В конце октября 1825 г. Сеа Бермудес был сменен на своем посту фаворитом короля герцогом дель Инфантадо (1768–1841). Эверетт поначалу еще надеялся на возможность серьезного обсуждения североамериканского демарша. Безусловно, герцог дель Инфантадо обладал определенным личным обаянием и сумел произвести на американца намного более благоприятное впечатление, чем его предшественник. Однако, сперва он просто уклонялся от обсуждения насущных проблем, ссылаясь на недостаточность сведений, а потом ясно дал понять Эверетту, что позиция Испании не изменилась [884].

Русский посланник в Мадриде П. Я. Убри (1775–1847) в соответствии с инструкциями от Нессельроде [885]обсуждал сначала с Сеа Бермудесом, а затем и с герцогом дель Инфантадо предложения США. Если Эверетт еще долго надеялся на смягчение позиции герцога, более искушенный Убри сразу сделал должные выводы о личности министра. В донесениях в Петербург посланник охарактеризовал его как человека, обладающего самыми смутными понятиями как о внешней политике иностранных держав, так и о реальном положении Испании, ее национальных интересах [886]. Эверетт поначалу несправедливо подозревал Убри в двуличности, полагая, что Россия на деле лишь подстрекает Фердинанда VII к решительным действиям. В действительности русский посланник предпринимал настойчивые попытки убедить испанское правительство в необходимости определиться в своей позиции [887]. Как отмечает Η. Н. Болховитинов, «по своему объективному значению демарш П. Я. Убри представлял вежливую форму давления и призыв к новому рассмотрению сложившегося в Америке положения» [888]. Однако, испанские власти твердо решили игнорировать любые возможные предложения о посредничестве.