Андрей Исэров - США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

Янг писал, что Каракасская хунта передала консулу США Роберту Лоури две тысячи долларов с указанием выдать Ланкастеру эту сумму сразу по его прибытии: «Короче, энтузиазм в отношении Вас витает здесь выше чего угодно». «Я предельно искренне предвижу Вашу долгую счастливую жизнь в этом приятнейшем климате», – радовался Янг [1163].

Увы, с деньгами сразу вышли неожиданные сложности. Платеж был подтвержден торговым агентом Колумбии в Балтиморе, но вот сам Лоури сперва настойчиво убеждал Ланкастера, что никаких сумм выплачено не было [1164]. Лишь в феврале 1824 г., если верить консулу, ему, наконец, выплатили почти две трети, 1313 долларов 35 центов, остальная же часть должна быть выплачена позднее, «но уверенности в этом нет» [1165].

Получив такое подтверждение, Ланкастер мог спокойно отправляться в путь. Сразу по приезде, впрочем, долгожданный гость был по ошибке арестован [1166]. Когда недоразумение разрешилось, Ланкастер сразу принялся за дело переустройства колумбийской системы образования. 5 июля 1824 г. в Каракасе в здании францисканского монастыря под особым патронажем «Президента-Освободителя, генерала Боливара» открылась его семинария [1167]. Впервые в жизни у квакера Ланкастера появился в соответствии с испанским деловым обиходом собственный бланк с изображением колокола с его инициалами – обстоятельство, изумлявшее свежеиспеченного высокого чиновника [1168].

Учебники и канцелярские принадлежности было решено заказать у известного лондонского издателя Рудольфа Аккермана (1764–1834) [1169], мебель и физические приборы – тоже в Лондоне, у Сэмюэля Паулса [1170]. Учебники и мебель поставлял также филадельфиец Дж. Хоу [1171].

Поначалу все внушало энтузиазм. «Много удовольствия и радости» доставляло Аккерману зрелище того, как деятельно Ланкастер занялся «гигантской работой, чтобы обратить темноту в свет , и преобразить невежественную и забытую нацию в просвещенных и разумных (rational) Существ» [1172].

Брук Янг сообщал Ланкастеру о деятельности ланкастерских школ в Кито (увы, «метод не ясно понят») и звал его «разогнать облака невежества». В Каракасе есть «изуверство и суеверия» (bigotry and superstition), но в Кито их еще больше. Очевиден антикатолический пафос офицера – он пишет о необходимости учить «бедных невежественных сынов Анд, что мы должны поклоняться только одному Богу – что Священники лишь грешные смертные, как они сами, и что их идолы сделаны из того же преходящего вещества, как и создавшие их руки» [1173].

Служба Ланкастера явно улучшала образ Великой Колумбии в США. Джон Милтон Найлс, указывая, что к 1825 г. в стране открыто уже 40 ланкастерских школ, писал: «Учитывая краткость срока, сделано было много, пусть в этом и следует видеть лишь первые плоды предпринятой в Колумбии Боливаром и его патриотическими соратниками великой работы умственного возрождения (mental regeneration) и просвещения (illumination)». Найлс также отмечал создание ланкастерских школ в крупных городах Мексики, в Центральной Америке [1174].

Губернатор Нью-Йорка Деуитт Клинтон считал, что служба в Колумбии станет «славным завершением» карьеры Ланкастера, будет «улучшать сознание растущего поколения того Края, образовывать их для Свободного Правительства и высокой (eminent) пользы». «Сея семена образования, Вы распространяете добродетель и готовите человека к свободе и общественному порядку» [1175]. В этих словах Клинтона – краткое выражение сути образовательной доктрины ранней республики: просвещение учит гражданина равно ценить как свободу, так и общественный порядок. Свобода без порядка – анархия, как в годы Французской революции, порядок без свободы – (монархический) деспотизм.

Боливар щедро оценил усердие Ланкастера, выписав ему чек для английского банка на целых 20 тысяч долларов. Его письмо Ланкастеру перепечатали “Niles’ Weekly Register” и лондонский “Courier” [1176]. «Великодушием (magnificence) Освободителя» восхищались профессор Йеля Б. Салливан, а также Огден Найлс (сын и помощник основателя “Niles’ Weekly Register”), Деуитт Клинтон и другие корреспонденты Ланкастера [1177]. Слава Боливара как просветителя ширилась, и ему пытались передать книги, например, по женскому образованию [1178].

Увы, 20 тысяч долларов от благодарного Боливара так и остались на бумаге. Получить эту сумму должен был Аккерман. Однако лондонские финансисты больше не хотели верить банковскому чеку от Освободителя: «…тот неограниченный Кредит, которым пользовались все южноамериканские государства около двух лет назад, полностью испарился, и теперь им не дадут ни одной сотни фунтов вследствие того, что они не платят по процентам (Devidends – sic!)», – сообщал Аккерман [1179]. Издателю не удавалось добиться оплаты и собственных поставок, счет за которые к ноябрю 1825 г. составил уже десять тысяч долларов [1180].