Андрей Исэров - США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

«Мексиканцы полностью лишены какого-либо рыцарского чувства».

«В надежде наживы они порой склоняются рискнуть жизнью, но риск должен быть мал».

«Разбой на большой дороге повсеместен, но известно, что они никогда не нападают на большее или равное число людей: застать врасплох безоружного врага и зарезать его на месте – вот привычная практика. Это нация убийц (assassins), каждый борется за собственную прибыль и никто не заботится о чести или интересе своей страны, разве что он получит от того непосредственную выгоду».

А вот как Портер характеризует партийную борьбу: «Любой политический вопрос решается штыком – если выборы вызывают сомнения, военных зовут, чтобы разрешить их, если ненавистен президент, атака военных гонит его из дворца и страны». Впрочем, в конечном итоге «все в Мексике решается либо штыком солдата, либо ножом или пистолетом наемного убийцы».

О Колумбии Портер был почти столь же пессимистического мнения. У разноплеменных офицеров колумбийского флота (даже североамериканцев!) нет опыта службы в регулярных частях. В отношении этих офицеров-иностранцев существуют те же «предубеждения», что и в Мексике. Пример того, как в 1825 г. колумбийцы не заплатили Швеции за поставленные корабли, ясно доказывает, полагал Портер, насколько этой стране безразличны «национальная вера и национальная честь».

И мексиканцы, и колумбийцы недоверчивы, не готовы и не способны на усилия, чтобы исполнить собственные обещания, властолюбивы, любят пустой военный блеск. Их кругозор чрезвычайно узок, они поклоняются лишь Боливару и тому, кто в данный момент сильнее.

Власти и Мексики, и Колумбии не верят своим служащим, а те в ответ не верят властям. Горе тому, кто служит этим двум правительствам: «Господствующая здесь система волокиты достаточна, чтобы охладить пыл самого ревностного, а постоянно наблюдаемая практика обмана удручает самых терпеливых и выносливых».

Описывая крах военно-морского сотрудничества Мексики и Колумбии, Портер делает вывод, что теперь интересы этих государств столь же далеки, как Новая Земля и Новые Гебриды. Их взаимная ненависть куда больше, чем ненависть к испанцам.

Единственное, что возвышает эти народы в глазах друг друга, – это испанский язык и религия, ведь «не говорить по-испански, не быть католиком – это грехи, которым нет прощения – южноамериканцы знают лишь две религии, христианскую и иудейскую, и считают невеждой любого (have no idea that any man can be otherwise than ignorant), кто не говорит по-кастильски. Изуверство и предубеждение (bigotry & prejudice) представляют отличительные черты в характере обоих [народов], они смягчены в колумбийце, так как он будет терпеть иностранца из-за пользы, невзирая на происхождение; но желание быть полезным в Мексике есть прелюдия к смерти» (курсив мой – А.И.).

Колумбия, в отличие от Мексики, обладает хорошими гаванями и деревом для постройки кораблей, но в ней также нет ни ремесленников, ни моряков. Все должно доставляться из-за границы, что сделает флот непозволительной роскошью. Более того, ни один иностранец больше не приедет служить в эти страны, так что и Мексике, и Колумбии придется учиться морскому делу самостоятельно. Впрочем, Портер оставляет просвет надежды: кто знает, может, через несколько поколений и там появятся свои моряки и корабли.

Безусловно, слова Портера во многом продиктованы свежей личной обидой, природной вспыльчивостью и неуживчивым характером, предрассудками потомственного моряка, для которого отсутствие традиции мореходства уже само по себе свидетельствует о каком-то серьезном моральном изъяне. Но наблюдения Портера не лишены доли правды: он точно заметил рост противоречий между молодыми государствами, понял, какую роль играют армия и насилие в Латинской Америке.

На счастье Портера у власти уже находились его друзья-джексоновцы, которые были готовы помочь ему. Ветеран получил назначение посланником в Константинополь, где ему суждено будет провести последние четырнадцать лет жизни. Но его отношение к южным соседям не смягчилось. В своей книге об османской столице он вспоминает о мексиканцах как «нации воров и проституток… В Мексике убивают… из кровожадности» [1148].

Примечательная, но недостаточно известная страница в истории ранних отношений США с Латинской Америкой связана с работой в Великой Колумбии знаменитого английского реформатора образования Джозефа Ланкастера (1778–1838). Его латиноамериканский опыт в общем чрезвычайно типичен для профессионалов, которых тянуло в молодые государства сочетание идеализма и личного интереса – стремление одновременно реализовать свои способности на республиканской службе и улучшить финансовое положение.