Артур Озолин - Из истории гуситского революционного движения

Крестьянство продолжало бороться за свободу личности, за свободу передвижения по стране по своему усмотрению. В тексте соглашения между таборитами и Ольдржихом Рожмберком от 13 июля 1430 г. содержится таборитское требование не наказывать тех подданных этого помещика, которые ушли от него в Табор или воевали вместе с таборитами [762] Listár a listinár Oldricha z Rozmberka 1418–1462, dil I. (1418–1437), ed|, Rynesová B., Praha, 1929, c. 121. . Еще до этого Сигизмунд обвинял О. Рожмберка в том, что из его владений подданные уходят в лагерь таборитов [763] Там же, стр. 85, 94. .

О том, что очень большое количество крестьян бежало из владений своих панов за годы гуситских войн, т. е. фактически добилось личной свободы, говорит решение общечешского суда от 1437 г., принятое уже после окончания народного восстания! Мы читаем в нем: «Люди (подданные. — А. О .), которые сбежали с дедин и находятся в городах или еще где-либо, те чтобы были возвращены своим панам или чтобы оставленные дедины (в данном случае «дедина» — участок панской земли, сданной в наследственное держание крестьянину. — А. О .) заселил пригодными людьми, если пан может где-либо взять их как своих людей» [764] «Archiv ceský», dil 22, v Praze, 1905, с. 11–12. .

В качестве источников, которые дают нам некоторые данные о деятельности гуситов в послехилиастический период незадолго до Липан, следует привлечь и таборитские манифесты 1430–1431 гг. Оговоримся сразу же, что-это источник весьма специфический. Манифесты были рассчитаны на нечешское население и имели совершенно определенный замысел — воздействовать на общественное мнение тогдашней Европы, чтобы при поддержке массы дворянства, князей и городов добиться публичного обсуждения важнейшего программного документа всех группировок гуситов — четырех пражских статей. Следовательно, сама направленность этих источников говорит о том, что в них не могли быть изложены программные требования таборитов во всей их глубине и полноте. Все же некоторые сведения манифестов позволяют нам, при учете других источников, сделать некоторые выводы по поводу требований плебейско-крестьянского лагеря в последние годы гуситских войн.

Таборитские манифесты привлекали внимание ряда исследователей [765] J. Pekar, ceský manifest krestanstvu z listopadu r 1431. «ССН», 1928, v Praze, c. 370–382. F. M. Bartos , Husitstvi a cizina, Praha, 1931. F. M. Bartos , Manifesty mesta Prahy z doby husitské, «Sbornik prispevku k dejinám hlavniho mesta Prahy, dil 7, v Praze, 1933. , неоднократно издавались [766] Тексты таборитских манифестов содержатся в работах: Е. Windeсkes , Denkwiirdigkeiten zur Geschichte des Zeitalters Kaiser Sigmunds, cd. Altman W., Berlin, 1893, c. 300–309. L. Кrummel , Utraquisten und Taboriten, Cotha, 1871, c. 249–267. «Ktoz jsu…», c. 211–239. , хотя марксистскому анализу с рассматриваемой нами стороны они не подвергались [767] И. Мацек пишет о них в книге «Прокоп Великий», но лишь в связи с оценкой исторической роли этого вождя таборитов. . В обстановке крупных внешнеполитических и военных успехов табориты обращаются в. манифесте 1430 г. к князьям, господам и городам Германской империи, а в манифесте 1431 г. — к горожанам Базеля, поскольку там должен был собраться церковный собор. В числе авторов манифестов был Прокоп Великий и некоторые другие таборитские священники, менее известные как политические деятели плебейско-крестьянского лагеря. В манифестах табориты стремились, показать правильность своего учения, снять с себя обвинение в ереси, выдвинутое римской курией, и добиться; обсуждения четырех пражских статей. Хотя сама попытка публичного обсуждения таборитских принципов в присутствии феодальных господ отразила известную политическую незрелость движения и наличие у народа иллюзий в отношении феодалов, все же эта попытка поражает нас глубочайшей верой в силы народа, в справедливость идей, за которые боролись табориты.

Авторы манифестов призывают покончить длительной кровавой войной, которую развязала папская курия вопреки самой сущности христианского учения, предлагают заменить методы голого насилия совместным обсуждением важнейших вопросов, выдвигаемых гуситами.

Затем дана подробная и резкая, особенно во втором манифесте, критика церкви того времени. Особенным, нападкам она подверглась за наличие больших богатств, стяжательство вообще, стремление к дальнейшему расширению политической власти. Осуждается продажность церкви и духовенства, которые обратили в объект купли-продажи весь религиозный культ, все обряды церкви. Резкой критике духовенство подвергается за свое нравственное разложение, за паразитизм. Подчеркивается мысль о необходимости реформы католической церкви в духе возвращения ее к нормам раннего христианства, которое во всех таборитских манифестах противопоставляется церкви XV века. Призывая к восстановлению, нравов апостольской церкви, манифесты имели в виду не возврат к старому, как это пыталась доказать буржуазная реакционная историография, а создание новой церкви, более отвечавшей изменившимся социально-экономическим условиям.