Зигфрид Фишер-Фабиан - Александр Великий. Мечта о братстве народов

Кратеру было дано деликатное поручение сменить Антипатра на его посту и отправить с только что набранными рекрутами в Вавилон. Александр опасался, что вечные, ссоры между его наместниками и матерью когда-нибудь приведут к катастрофе. Он очень часто получал от обоих, Антипатра и Олимпиады, письма, «в которых они обвиняли друг друга в преступлениях, позорящих достоинство и благородство царственных особ». Отправляя же в Македонию Кратера, он очень ловко избавлялся и от присутствия в своем окружении высокопоставленного военачальника, чьи заслуги несомненны, но догматизм и консерватизм которого тормозили все новое.

Перед отплытием ветераны приняли участие в празднике примирения. Они, еще недавно желавшие своему царю сошествия в Аид, сидели на почетных местах рядом с ним, в окружении знатных греков, далее расположились персы — и, наконец, еще дальше — избранные представители других народов, населявших империю. Вместе они совершили жертвоприношение разным богам: Зевсу-Аммону, Гераклу, Ахурамазде, Анахите; церемонию совершали греческие ясновидящие и персидские маги. Вместе они черпали вино из огромного, в тысячу литров, серебряного котла Ахеменидов, пили его и поливали им землю. Они молили богов о том, чтобы те сохранили все хорошее, а в первую очередь koinonia и homonoia — партнерство и мир между народами. Две цели, которые Александр постоянно ставил перед собой. Наиболее точно изложил их Плутарх в своем произведении De Alexandri magni fortuna et virtute .

«Александр стремился населить всю землю и превратить всех людей в граждан одного государства, пользующихся одними правами и подчиняющихся одной власти. Если бы великий бог, ниспославший Александра на землю, не призвал бы его к себе так быстро, то в будущем для всех живущих на земле был бы один закон, было бы одно право, была бы одна власть, поскольку они жили бы в одном мире. То, как он завоевывал новые земли, доказывает нам, что не только богатство для него было важно и что смыслом его завоеваний были не разбой и грабеж, а установление согласия и мира между народами, их единение.

Будучи уверенным, что он ниспослан небом для примирения всех живущих на земле, он заставил всех пить из одной чаши дружбы. Он перемешал нравы, обычаи и уклады народов и призвал всех считать своей родиной всю землю. Все честные люди должны чувствовать себя родственниками, а злых они исключат из своего круга».

Это раннее произведение историографа эпохи Рима называлось «О счастье и добродетели Александра», и не удивительно, что приведенный фрагмент кажется преувеличенно восторженным. Вряд ли при переправе через Геллеспонт Александра заботил мир между народами. К осознанию этой проблемы его привел опыт, обретенный на пути длиной в десятки тысяч миль. Именно он заставил Александра понять простую истину: одни македоняне завоеванную империю не сохранят, но они сумеют сделать это вместе со своими врагами иранцами. А такое сотрудничество оказывалось возможным лишь в случае отказа его земляков от реакционного национализма. Теперь уж нельзя было видеть в персах варваров. Следствием новых воззрений Александра было создание смешанного войска, появление смешанного населения в новых, основанных им городах, поощрение смешанных браков. Во время общего жертвоприношения и молитвы в Описе он просил о ниспослании македонянам и персам равноправного партнерства и о возможности вхождения в эту новую общность и других народов своей империи. И из этого, как ночь за днем, следует, что все народы подлунного мира должны жить в согласии.

Политической необходимостью была продиктована идея, вернее, мечта Александра: все люди — братья.

А как братья могут жить в мире, если не убеждены в том, что все они дети одного отца, одного бога? Не обязательно Зевса, Ахурамазды, Аммона, Митры — это царь провозгласил еще раньше (религиозная терпимость всегда была характерна для него), как и то, что он предназначен богом для примирения народов. Слияние, единение, братание постепенно превратились в его политическую программу, которой не суждено было осуществиться. Она стала его. завещанием.

Англосаксонские историки создали образ гуманного Александра, который пришел, чтобы осчастливить мир, и которому грезилась идея всеобщего братства. Несколько идеализированный образ, не все в нем документально подтверждается. Но штрихи, которыми он создан, сильны и убедительны, и если приглядеться повнимательнее, то, подобно проявляющимся на свету водяным знакам, проступает портрет человека, изменившего мир.