Раиса Кирсанова - Розовая ксандрейка и драдедамовый платок - Костюм - вещь и образ в русской литературе XIX в.

В первые десятилетия XIX в. сложились правила ношения фрака: «Хорошо, что я не остался обедать: как можно остаться обедать в сюртуке. В сюртуке только выезжают по утрам, а к обеду надевают фраки…

Как истинный онагр, молодой человек превосходно знал все обычаи, переходящие из большого в маленький свет» (Панаев И. И. Онагр, 1841).

Фрак 30-х гг. туго обхватывал талию и имел пышный к плечу рукав. Такой покрой рукава исключал использование верхней одежды с рукавами — пользовались многочисленными накидками, плащами. Тонкая талия, широкие плечи, маленькие руки и ноги при высоком росте — таков был идеал красивого мужчины этого времени.

Фрак 40-х гг. требовал чуть заниженной талии, рукав стал небольшим и узким, что позволило носить верхнюю одежду с рукавами — появились пальто.

Во второй половине XIX в. фрак становится парадной и концертной одеждой.

Фраки первой половины века шили из тонких сукон, а иногда бархата. Излюбленными цветами были синий, зеленый, коричневый, различные оттенки красного. Зеленый, традиционный для русской армии в XVIII в., был сложных оттенков для фраков, предназначенных для неслуживых людей, — оливковый, бутылочный и т. д. Фраки украшались большими узорчатыми пуговицами. Черный цвет как цвет фрачной пары явился не сразу, поскольку он связывался с трауром. Только к концу 30-х гг. черные фраки стали обычным явлением. До конца 20-х гг. фрак носили с панталонами другого цвета и из другой ткани. Фрачная пара явилась позднее.

Описание фрака, данное А. С. Грибоедовым в комедии «Горе от ума», встречается даже в прозаических произведениях. В частности, А. Ф. Вельтман в своей повести «Сердце и думка», бесспорно следуя за А. С. Грибоедовым, писал: «Не члены, которые платят 50 рублей в год, как будто пренебрегая летом жар, зимой холод, носят неизменное сукно, подбитое шелком, покроя фракийского, с искусственным хвостом сзади, с жалостью смотреть спереди» (1838. Ч. 2. Гл. 12).

Фрак как одежда для верховой езды сохранился до конца XIX в. «Откуда вы так рано? — спросил Обломов.

— От портного. Посмотрите, хорош фрак? — говорил он, ворочаясь перед Обломовым.

— Отличный! С большим вкусом сшит, — сказал Илья Ильич, — только отчего он такой широкий сзади?

— Это рейт-фрак для верховой езды.

— А! Вот что» (Гончаров И. А. Обломов, 1859. Ч. I. Гл. II).

Среди знаменитых портных, известных в обеих столицах как поставщики самых модных фраков первой половины XIX в., встречаются имена Флорио, Оливье, Сарра. Наибольшую славу приобрел петербургский портной Руч, упоминаемый во многих литературных произведениях и мемуарах (см. венгерка ).

Рисунок из журнала «Modes de Paris» за 1839 г.

«Мина, слыша зов отца своего, оправила волосы и, подняв фрез, чтобы скрыть в нем пылание щек своих, вышла в залу».

Бестужев-Марлинский А. А. Ревельский турнир, 1825. Ч. 3.

Фреза.

Рисунок из журнала «Новый живописец» за 1830 г. № 17.

Бетси.

Рисунок из журнала «Новый живописец» за 1831 г. № 21.

Фреза, фрез — воротник из туго накрахмаленных и плоеных (уложенных в мелкую складку) кружев или ткани, вошедший в моду почти во всех европейских странах с начала XVI столетия. Он туго обхватывал шею и к середине столетия достигал такого размера, что голова казалась лежащей на блюде.

Постепенно фрезу сменил стояче-отложной воротник, известный под названием раф. К началу XVII столетия фреза вышла из моды.

Некое подобие фрезы, но небольшого размера появилось в женских костюмах первой четверти XIX в. Увлечение историческим костюмом как источником для создания модной одежды в XIX в. проявилось довольно рано, опередив проявление историзма в других сферах культуры. Это выражалось прическами, покроем, деталями костюма, украшениями, такими, как прически à la Нинон, à la Севинье, платья покроя à la Эвфрозина или à la Амадис. Были популярны воротнички-фрезы, получившие название «бетси» (Betsie), в честь английской королевы Елизаветы I (1533–1603), в виде нескольких кружевных рядов. Пик такой моды приходится на 1810 г.

«С четырех часов Невский проспект пуст, и вряд ли вы встретите на нем хотя одного чиновника. Какая-нибудь швея из магазина перебежит через Невский проспект с коробкою в руках, какая-нибудь жалкая добыча человеколюбивого повытчика, пущенная по миру во фризовой шинели, какой-нибудь заезжий чудак, которому все часы равны, какая-нибудь длинная высокая англичанка с ридикюлем и книжкою в руках, какой-нибудь артельщик, русский человек в демикотоновом сюртуке с талией на спине, с узенькой бородою, живущий всю жизнь на живую нитку, в котором все шевелится: спина, и руки, и ноги, и голова, когда он учтиво переходит по тротуару, иногда низкий ремесленник; больше никого не встретите вы на Невском проспекте».