Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

— Правильно. Лучше не бывает, — раздалось из зала.

Вопрос о попечителе поставили на открытое голосование.

Все, кто был в зале, проголосовали «за».

— Как Вы, Михаил Иванович? — спросил Красненький.

— Я приемлю с удовольствием и выполнять свои обязанности буду от всей души. Я рад всегда служить людям, — ответил Долгов, вставая.

Вечером Долгов управил свою живность на ночь и вышел покурить за калитку. Он присел на скамейку. Ветерок приносил из-за Хопра запах зимнего леса. К нему подошел его старый знакомый, а ныне начальник милиции Прихопёрской волости, Фёдор Прошин.

— Михаил Иванович, помоги. Больше не к кому идти. Она умирает. Фёдор Иванович провёл по глазам согнутым указательным пальцем, — она одна живёт в пустом доме, без харчей.

— Успокойся, Фёдор Иванович, давай закурим. Федор закурил, его руки заметно дрожали.

— Успокойся и рассказывай всё по порядку, — попросил Михаил Иванович.

— В станице Александровской живёт женщина, которую я люблю, она умирает от голода. Надо поехать и отвезти ей харчей, — пояснил Фёдор Иванович.

— Вот теперь всё ясно. События могут развиваться так: или она поедет с нами, или ещё будет проверять свои чувства к тебе и не поедет с нами, — сказал Михаил Иванович.

— Я заехал к ней после госпиталя, отвозил ей вещи погибшего мужа. Я полюбил её, сказал ей об этом. Пригласил замуж. Она не отвергла моё предложение совсем: «Я слишком люблю своего мужа Серёжу. Я не могу так быстро отдаться другому. Давай поживём порознь, а потом спишемся». — А вот теперь слушай, что она пишет: «Если хочешь застать меня живой, то поспеши и привези еды», — прочитал Фёдор.

— Всё понятно. В каком состоянии твой дом? — спросил Михаил.

— В нём работают три женщины уже целую неделю, — ответил Фёдор.

— Прикажи, чтобы дом был готов, побелён, помыт, всё постирано, постель выбита, трубы прочищены, печи натоплены к послезавтрему. А к шести утра завтра ко мне. Мы поедем в Александровку.

Выехали, как и собирались, рано, солнце едва поднялось над землёй.

— Ты думаешь, она поедет с нами? — спросил Фёдор.

— А куда ей, бедняжке, деваться? Расскажи всё по порядку, — попросил Михаил.

— Это было в начале 1919 года. Мой эскадрон стоял в селе. Обязанность моя состояла в охране села и батареи. И помогать, если потребуется, стоящей в соседнем селе пехотной части. Находил дождь, белые часто нападали на нас в плохую погоду. Им удавалось забирать у нас пушки, пулемёты, обозы. Я объехал сам вокруг села, определил опасные участки, усилил посты, пустил три разъезда, приказал зарядить пушки, батарейные и наши, а их у нас было три. Пристрелял пушки к определённым местам, установил дежурство. Устроив всё это, я прилёг. Просыпаюсь как от землетрясения. Вбегает ординарец и кричит: «Белые подошли. Наши все пушки бьют прямой наводкой».

Я выскочил во двор. Действительно так: белые, кто уцелел, повернули домой. Наш второй взвод без спросу кинулся вдогон. Началась рубка. Смешались. Пушки замолчали. Белые ушли. Наши санитары забрали наших: живых в лазарет, мёртвых в могилу. Утром я поехал посмотреть поле боя: не забыли ли кого своего. Посмотрел. Повернул коня уезжать, но слышу голос: «Братец подойди ко мне. Будь человеком, выполни мою последнюю просьбу». Я подъехал.

Вижу за кустом лежит раненый офицер-казак, накрытый шинелью с погонами сотника. «Говори», — сказал я. «Я, сотник Прошин Сергей Максимович, казак станицы Александровской, там проживает моя жена Елизавета Васильевна Прошина. Я прошу тебя побывать в нашей станице, передать ей эти вещи и сказать, что я её любил, люблю и буду любить пока живой. И что я её освобождаю от клятвы верности мне и разрешаю выходить замуж, за кого хочет».

Он снял с себя лёгкий шарф, расстелил его на груди и стал складывать на него вещи: полный бант георгиевских крестов и медали, золотое обручальное кольцо, двое золотых часов и фотографию, где сотник-красавец с красивейшей женщиной рядом. Он попросил: «Пожалуйста, заверни и соблюди, а потом побывай в нашей станице и передай ей. Она сейчас живёт одна в пустом доме». Я спросил: «Ты каких Прошиных?» Он рассказал: «Мой отец Максим Сергеевич, мой дед — Сергей Георгиевич, а прадед мой, Григорий Фомич, пришёл в нашу станицу из станицы Прихопёрской за мою прабабку, девицу красивую и умную, в зятья. Он ослушался своего отца. За это отец ему ничего не дал. В то время казаку жить у тестя и тещи было великим позором. Говорили так: «Если или ума не хватает, или здоровья прокормить себя, иди в зятья на чужие пышки». Не обращая внимания на позор, он пошёл в зятья. Так и появился в нашей станице род Прошиных. «А я — Прошин Фёдор Иванович, казак станицы Прихопёрской. Брат моего прадеда — Прошин Георгий Фомич, не послушав отца, ушёл в зятья, в станицу Александровскую».