Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

Замолк и Павел. Встречный ветерок завернул полу тулупа Павлу на лицо. Одним глазом он видел половину крупа правого коня, этого ему было достаточно, чтобы знать, как ведут себя кони. Через некоторое время Павел услышал:

— Гражданин Сиволобов, Вы спите?

— Нет, не сплю, но почти что.

— Слушайте, Павел Фомич, что я Вам сейчас скажу.

— Слушаю.

— Я, Плотникова Дарья Ивановна, даю своё согласие выйти за Вас, Павел Фомич, замуж.

— Чегооо, — протянул Павел.

— Чего слышал, Павел Фомич. Я сегодня на экзаменах, когда меня хотели загнать на работу в театр, так и сказала: «У меня ревнивый муж и трое детей». Вот тогда они отстали.

— Ты к чему это сказала? — спросил Павел.

— Да ты действительно, Павел Фомич, спишь?

— Я не сплю. Только не пойму, правду ты говоришь или насмешки строишь.

— Правду, Павлуша, правду, — сказала Даша.

Павел остановил лошадей, развернул тулуп Даши, чтобы видеть её лицо.

— Дарья Ивановна, скажи ещё раз, — попросил Павел.

— Уважаемый Павлик, я даю своё согласие стать твоей женой.

— Спасибо, Дашенька. Спасибо, родненькая. Я думал, что погиб, а я снова начинаю жить. Я думал конец, а мне пришло начало. Теперь мы муж и жена.

— Нет, Павлуша, пока жених и невеста.

— И долго мы будем так женихаться? — спросил Павел.

— Как все порядочные люди: сватовство, назначение свадьбы, венец, свадьба, и вот только тогда будет брачная ночь. Вот тогда мы будем муж и жена. А сейчас садись в своё логово и — в Усть-Бузулуцкую. Ночуем, а утром домой.

Утром, перевалив через бугор по дороге на «три дерева», спустились и к обеду были дома. Все члены семьи Долговых были у стряпки, они окружили Дашу.

— Как, сдала или нет?

— Удачно съездили? — посыпались вопросы.

— У Дарьи Ивановны отнялся язык, я за неё скажу. Сбываются пророческие слова Михаила Ивановича: завтра из ворот этого дома выйдет красивая женщина с портфелью в руках. И красивой походкой направится к школе. Встречные мужчины и женщины будут останавливаться и говорить: «Здрасте, Дарь Иванна!», а она на эти приветствия будет отвечать лёгким поклоном своей красивой головы, — пояснил Павел.

Первой сказала Екатерина Ивановна:

— Дашенька, поздравляем тебя, желаем успехов в работе, здоровья.

Вытирая руки о передник, сошла со ступенек стряпки Мария Фоминична и подошла к Даше:

— Господи, счастье-то какое, — Мария Фоминична обняла Дашу, поцеловала в щёчку, — поздравляю тебя, Даша, желаю удачи. Я благословляю тебя на эту святую работу. Служи детям и родителям. Пойдёмте обедать, а то щи остынут.

На следующий день, управив все дела, которые входили в её обязанности, Даша обратилась к Екатерине Ивановне:

— Екатерина Ивановна, отпустите меня часа на два. Мне надо отнести пакет Пантелеймону Кузьмичу.

— Иди хоть на четыре. Сегодня ни бани, ни стирки нету.

Сначала Даша пошла не к Пантелеймону Кузьмичу, а к Ольге Петровне. Даша рассказала ей, что она назначена учительницей. По дороге к Пантелеймону Кузьмичу они встретили женщину с нижней улицы. Та жаловалась:

— Были в совете, ничего не помогли. У меня трое детей, все болели тифом, все выжили, а сейчас ни штан, ни рубахи. Как их буду собирать в школу — не знаю.

— Успокойтесь, Клавдия Петровна. Будем думать, — сказала Даша.

Пантелеймон Кузьмич, ознакомившись с содержимым пакета, поздравил Ольгу Петровну и Дашу с началом трудовой деятельности.

— Пантелеймон Кузьмич, разрешите высказать кое-какие соображения, — попросила Даша.

— Говорите, Дарья Ивановна, — разрешил Пантелеймон Кузьмич.

— Если мы с Ольгой Петровной придём на работу пятнадцатого августа, то первого сентября мы не нужны будем школе, так как ни один ученик не придёт в школу, потому что они разуты и раздеты. А если мы с Ольгой Петровной начнём работать с первого февраля, то мы обуем и оденем всех детей.

— Как вы это себе представляете? — спросил Пантелеймон Кузьмич.

— Мы обратимся к жителям Придубровских хуторов, чтобы они отдали нам недоношенную одежду и обувь, собрали овчины и кожи, овечью шерсть. А наши станичные ремесленники переделают это всё в одежду и обувь для учеников.

— Отдадут ли бабушки свои сарафаны? — спросил Пантелеймон Кузьмич.

— А мы будем просить ради Иисуса Христа. «Стучите, и вам отверзнется», — говорила Даша.

— Дай-то Бог. Всё гениальное — просто. Я сейчас напишу Фёдору Васильевичу. А вы письмо отнесёте почтарю Суркову.

— Пантелеймон Кузьмич, разрешите нам с Ольгой Петровной поговорить от вашего имени с Иваном Павловичем, — попросила Даша.