Борис Фонкич - О современных методах исследования греческих и русских документов XVII века. Критические заметки

Спрашивается: если уже прежде, задолго до присоединения нашего рецензента к обсуждению темы о протосингеле Иосифе как возможном учителе греческого языка в Москве начала 1630-х гг. (ибо мы следуем здесь за В. Н. Сторожевым и Η. Ф. Каптеревым], документы архивного «дела» № 2 читались и интерпретировались именно так, как это указано здесь несколькими строками выше, если другого понимания тут (разумеется, при грамотном, объективном анализе] не может и быть, то нельзя ли позволить себе, изучая первые шаги греческого просвещения на русской почве, ограничиться имеющимися сведениями источников и не углубляться в многочисленные детали подготовки пусть даже весьма важного документа в недрах Посольского приказа, в тонкости русской дипломатики и археографии, которые в нашем случае ничего не дают, не меняют не только общего смысла, но даже и единого акцента нашего исследования? Многостраничные рассуждения Л. А. Тимошиной об исключительной важности анализа именно в вопросе об Иосифе русских документов, абсолютной необходимости полного издания их текста, учета помет Посольского приказа, изучения их почерков, комментирования каждого имени при той предвзятости, которая очевидна в решении ею вопроса о возможности появления в русской столице первой греческой школы, являются занятием, не способствующим раскрытию темы, но, напротив, запутывающим, отвлекающим от изучения проблемы.

Перейдем к рассмотрению вопроса, касающегося последнего пребывания протосингела Иосифа в России. Опираясь на документы фондов «Сношения России с Грецией» (Ф. 52) и «Малороссийские дела» (Ф. 124) РГАДА, мы приходим к выводу о том, что Иосиф приезжал в Россию трижды – в 1622, 1630 и 1632 гг. (Школы. С. 11–14). Наше заключение относительно его третьего приезда вызывает возражения Л. А. Тимошиной: ей необходимо разрушить содержащееся в нашей книге представление о быстрой, в течение двух недель, выдаче протосингелу жалованной грамоты царем и патриархом на обучение греческому языку и грамматике московских детей, поэтому она предпринимает пересмотр имеющихся на этот счет материалов. Этот пересмотр дает Л. А. Тимошиной следующие результаты.

Во-первых, в «деле» № 2 «никаких сведений о прибытии архимандрита Иосифа в указанное время (т. е. в сентябре 1632 г. – Б. Ф.)… не содержится. Более того, легко заметить, что подборка документов в столбце не соответствует обычному составу комплексов, получивших название “дело о приезде” которые включали отписки воевод пограничных городов о появлении там тех или иных лиц, расспросные речи этих людей в местной съезжей избе, затем в Посольском приказе, запись об аудиенции у царя и т. д.» (Рец. С. 585–586].

Во-вторых, предположение о том, что Иосиф приехал не недавно, а находится в Москве уже долгое время, подтверждает тот факт, что протосингел просит себе у властей для проживания келью, принадлежавшую прежде Иоанникию Греку Обычно приезжавшие в Москву греки вскоре после своего появления в русской столице могли просить себе для проживания какое-либо место в общей форме, без конкретных указаний. «И только прожив в Москве некоторое время и освоившись с обстановкой, греки могли обратиться с уже достаточно детализированными просьбами о переселении» (Рец. С. 586].

В-третьих, имеющееся в «деле» распоряжение в Приказ Большого прихода «давати государева жалованья поденного корму сентября с 7 числа до государева указу протосингелу Иосифу прежнего (выделено Л. А. Тимошиной. – Б. Ф .] и с придачею по полтине на день, черному его дьякону Григорью прежнего ж и с придачею по гривне на день» свидетельствует, скорее, не о том, что «речь идет о жалованье, которое Иосиф вместе с дьяконом имел в приезд 1630 г.», а о том, «что Иосиф появился в Москве не в начале сентября 1632 г., а несколько ранее» (Рец. С. 586–587].

Все, таким образом, говорит в пользу того, что протосингел Иосиф живет в русской столице уже давно, он не приезжал сюда в третий раз, но находится в России, по-видимому, с 1630 г. И в самом деле, предпринятый рецензентом анализ большого «дела» из фонда 124 (On. 1. 1630 г. № 1] дает необходимые сведения. Прибывшие в Москву из Киева в апреле 1630 г. протосингел Иосиф, брат киевского митрополита Иова Андрей Борецкий, иеродьякон Иосифа Григорий и митрополичий слуга Федька имели к русскому правительству два важных поручения – о присылке больному Иову Борецкому путивльского лекаря Гаврилки и о даче милостыни киевскому митрополиту, печерскому архимандриту Петру Могиле и Межигорскому монастырю. Быстро решив все вопросы, царь и патриарх отправляют в Путивль за доктором Андрея Борецкого (5 мая он уже из Путивля был отпущен в Киев), а Иосиф и сопровождавшие его лица остаются в Москве (курсив наш. – Б. Ф.): 15 мая послана память в Приказ Новой чети о выдаче им поденного питья, «…у нас нет оснований, – пишет Л. А. Тимошина, – полагать, что (Иосиф) покинул столицу позднее, чтобы вернуться в сопровождении все того же Григория в сентябре 1632 г.» (Рец. С. 589–590).