Евгений Сергеев - Большая игра, 1856–1907 - мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

В конце 1857 г. Игнатьев информировал Главный штаб, что стратегический потенциал Великобритании уменьшился вследствие восстания сипаев и что период после подавления мятежа представляется ему наиболее подходящим для «переформатирования» Центральной и Восточной Азии в соответствие с представлениями правящих кругов Российской империи [266]. Вернувшись в Санкт-Петербург после выполнения дипломатической миссии в Хиве и Бухаре, речь о которой пойдет ниже, он подал царю пространный меморандум под красноречивым заголовком: « Предположение о диверсии к стороне Индии в случае разрыва с Англией ». Употребление слова диверсия не должно было вводить читателя в заблуждение. На самом деле документ содержал оценку ресурсов, необходимых для организации массированного русского наступления на Индию при содействии персидской армии и в союзе с афганскими иррегулярными силами. Общая численность войск, привлекаемых для этой кампании, должна была составлять, по мнению Игнатьева, от 35 до 50 тыс. пехоты и кавалерии, которые могли продвигаться к границам Раджа по трем альтернативным маршрутам: основные формирования численностью 27,5 тыс. чел. выступали на Кабул и Балх, дополнительный корпус казаков в 10,5 тыс. сабель направлялся из Западной Сибири через Восточный Туркестан на Кашмир, а вспомогательные отряды армии персидского шаха также вместе с казаками оккупировали Кандагар. В последующих разделах своей записки автор изложил подробные схемы снабжения наступавших войск и вероятные последствия индийской кампании. По его мнению, цель русского вторжения в Индию состояла в том, чтобы вызвать колоссальные военные затраты британского правительства и разжечь пламя освободительной войны на субконтиненте, вынудив Лондон согласится на пересмотр Парижского договора 1856 г. в пользу России [267].

Усиление напряженности в Центральной и Восточной Азии как результат англо-персидской войны, движения сипаев и тайпинов наряду с конфликтом между европейскими державами и цинским Китаем побудили Главный штаб приступить к стратегическому планированию нового крупномасштабного столкновения с Великобританией одновременно в Европе и на колониальной периферии. Однако польское национально-освободительное восстание 1863 г. дестабилизировало ситуацию в Восточной Европе. Карательные экспедиции русских войск по территории Царства Польского вызывали осуждение правительств и общественности Старого Света. Пресса, особенно британские либеральные издания, вновь после событий 1848–1849 гг. называла Россию «жандармом Европы». В таких условиях энергичный Д.А. Милютин, назначенный на пост военного министра после ухода в отставку престарелого Сухозанета, приказал обер-квартирмейстеру Оренбургского военного округа генерал-лейтенанту Н.Г. Залесову и полковнику М.Г. Черняеву, впоследствии покорителю Ташкента и военному губернатору образованной Туркестанской области, составить детальный проект наступления на Индию опять-таки по трем направлениям: вдоль берега Каспийского моря, через Кашгарию и из долины Сырдарьи [268]. По воспоминаниям самого Милютина, «на среднеазиатских окраинах положение наше представлялось в каком-то неопределенном виде; не было у нас даже определенной государственной границы. Считавшиеся в русском подданстве киргизские роды терпели от набегов хивинских и кокандских шаек и даже от своих хищников; старый путь караванов из Бухары и Хивы в Оренбург был небезопасен» [269].

Между тем Н.П. Игнатьев, который был произведен в генерал-майоры, уведомил Горчакова о своей оценке возникшей ситуации: «В случае разрыва с Англией положение России тягостно главнейше потому, что мы обречены на пассивную оборону. Мы должны тотчас ставить на военное положение массы войск, вооружать все укрепленные береговые пункты, тратить миллионы еще до начала военных действий; наша морская торговля может быть уничтожена тотчас же без значительных усилий. Англичане имеют полную возможность угрожать нам на всем протяжении приморских берегов наших, изнурять нас безнаказанно или выбрать, наконец, любой слабый пункт для решительного нападения» [270].

С точки зрения автора докладной записки, Петербургу следовало доказать Лондону, что Россия обладает всеми возможностями для нанесения чувствительного ущерба Соединенному Королевству в Азии. Он предлагал сконцентрировать в водах Тихого океана сильную эскадру и ускоренно перевооружить сухопутные части, дислоцированные в Восточной Сибири и на подступах к центральноазиатским ханствам [271]. Игнатьев был убежден, что целью государственной политики должно стать постоянное военнополитическое давление на Уайтхолл. «Следовательно, — заключал он свою записку Горчакову, — чтобы быть с Англией в мире и заставить ее уважать голос России, избегая с нами разрыва, необходимо вывести английских государственных людей из их приятного заблуждения насчет безопасности индийских владений, невозможности России прибегнуть к наступательным действиям против Англии, недостатка в нас предприимчивости и достаточной для нас доступности путей через Среднюю Азию» [272]. Соответственно, по мнению Игнатьева, двумя основными направлениями предстоявшей атаки могли стать маршруты через Закаспийскую область и степную полосу, населенную племенами киргизов. Полезно иметь в виду, что большинство этих расчетов и схем впоследствии нашло применение в процессе покорения царскими войсками Коканда, Бухары и Хивы [273].