Ахмед Рашид: Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии.

Эта книга писалась 21 год — все то время, пока я писал об Афганистане как журналист. Война в Афганистане заняла значительную часть моей жизни, хотя как пакистанскому журналисту мне хватало работы и дома, а потом я писал о Средней Азии и о распаде Советского Союза.

Почему Афганистан? Всякий, кто знаком с афганцем или хоть раз побывал в Афганистане в военное или в мирное время, поймет меня, если я назову эту страну и ее народ одними из самых удивительных в мире. Афганцы оказались жертвой одной из самых больших трагедий нашего времени — самой долгой гражданской войны, принесшей им неисчислимые бедствия.

Их история и характер сотканы из противоречий. Храбрые, прекрасные, достойные, великодушные, гостеприимные, грациозные, красивые мужчины и женщины Афганистана могут быть также и бесчестными, алчными и кровожадными.

На протяжении веков попытки понять Афганистан и его народ уже стали высоким искусством и тонкой политической игрой в руках персов, монголов, англичан, Советов, а в последнее время — пакистанцев. Но никто из чужестранцев не может претендовать на то, что когда-либо покорил их и расположил к себе. Только афганцы смогли в этом столетии защитить себя от двух империй — Британской и Советского Союза. Но за 21 год войны они заплатили неимоверную цену — более 1,5 миллионов убитых и полное разрушение страны.

Что касается меня, то в моих афганских приключениях мне часто сопутствовала удача. Много раз я оказывался в нужном месте в нужное время. Я видел, как танки прокладывали себе путь во дворец президента Мохаммада Дауда в 1978 года во время переворота, положившего начало распаду Афганистана. Через год я пил чай на кандагарском базаре, когда туда въехали первые советские танки. Когда я писал о войне Советского Союза против моджахедов, моя семья уговаривала меня написать книгу, как многие журналисты тогда делали. Но я не стал этого делать. У меня было слишком много чего сказать, и я не знал, с чего начать.

Я твердо намеревался написать книгу после нескольких месяцев, проведенных в Женеве на изматывающих переговорах при посредничестве ООН, которые закончились подписанием Женевских соглашений и выводом: советских войск из Афганистана. Мне повезло, будучи среди 200 других журналистов, оказаться свидетелем внутренней борьбы между дипломатами из ООН, США, Советского Союза, Пакистана, Ирана и Афганистана. Но эта книга так и не была написана: афганцы, моя первая любовь, немедленно после Женевы начали кровавую, бессмысленную гражданскую войну, которая длится и поныне.

Вместо этого я направился в Среднюю Азию, чтобы увидеть предков афганцев и стать свидетелем распада Советского Союза, который был описан мною в книге с точки зрения новых независимых государств. Но Афганистан снова тянул меня к себе.

Мне стоило бы написать еще одну книгу в 1992 году, когда я провел месяц под пулями в Кабуле, наблюдая падение режима Наджибуллы и захват города моджахедами. Но затем афганская эпопея привела меня в Москву, Вашингтон, Рим, Джидду, Париж, Лондон, Ашхабад, Ташкент и Душанбе. В конце концов уникальность Талибана и отсутствие литературы о его молниеносном взлете побудили меня написать книгу о нем как продолжение последних 21 года афганской истории и истории моей жизни.

Долгие годы я был единственным пакистанским журналистом, серьезно занятым Афганистаном, хотя война шла совсем рядом и именно Афганистан придавал смысл пакистанской внешней политике и позволял режиму генерала Зия-уль-Хака удерживать власть. Еще в 1982 году я был уверен, что афганская политика Исламабада будет иметь критическое значение для национальной безопасности Пакистана, его внутрепней политики и создаст угрозу исламского фундаментализма внутри страны. Сегодня, кода Пакистан стоит на краю политической, экономической и социальной пропасти, а культура наркотиков, оружия, коррупции и насилия разъедает страну, происходящее в Афганистане приобретает еще большее значение для Пакистана.

Пакистанские политические деятели не всегда были согласны с тем, что я пишу. А быть несогласным с Зия-уль-Хаком не так-то просто. В 1985 году меня несколько часов допрашивали в разведке и запретили писать в течение шести месяцев из-за высказанной мною критики. Я продолжал писать под псевдонимами. За мной следили, мои телефоны прослушивались.