Евгений Сергеев: Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Не подлежит сомнению, что величие цивилизаторских усилий А. Конолли и подобных ему проводников колониальной экспансии Великобритании в Азии поражало воображение европейской общественности. Стремление к насаждению среди мусульман идеалов свободы и просвещения, с одной стороны, и вполне понятное намерение не допустить их переход под скипетр «полуварваров — московитов», с другой, определяли деятельность многих подданных королевы Виктории. Неслучайно Э. Саид в своем классическом труде по истории ориентализма обратил внимание на то обстоятельство, что на протяжении викторианской эпохи первооткрыватели и миссионеры рассматривались многими современниками как герои, «спасающие Восток от темноты, враждебности и отчужденности» [11] Said E . Orientalism. London: Routledge and Keagan Paul, 1978. P. 121. .

Наряду с приведенными выше версиями, следует обратить внимание еще на одну трактовку Игры, понимаемой как соревнование товаров и капиталов на азиатских рынках, где европейские компании имели возможность «испытать себя» при минимальном риске политических осложнений в сравнении со Старым Светом. По сути дела, используя выражение английского историка Макса Белоффа, «британские правящие круги принимали как данность то, что международный порядок формировался конкурирующими державами, в задачу которых входило обеспечение себя всеми доступными активами» [12] Beloff M . Imperial Sunset. London: Methuen, 1969. Vol. 1. P. 5. .

Вместе с эскалацией дипломатической борьбы в 1870-х — 1880-х гг. трактовка Большой Игры претерпела заметные изменения. Примером может служить ее понимание, изложенное в памфлете, увидевшем свет в 1875 г. Название брошюры говорило само за себя — « Большая Игра. Призыв к проведению Британией имперской политики ». Любопытно, что анонимный автор ратовал за наступательный курс лондонского Кабинета на периферии Европы, главным образом, в Центральной и Южной Азии, не исключая, впрочем, сотрудничества там Англии и России, которые, по его мнению, обладали всеми возможностями для объединения усилий, чтобы «обеспечивать мир и безопасность доброй половине света», защищая ее от атак других держав, скажем, Китая [13] Anonymous . The Great Game. A Plea for a British Imperial Policy. London: Simpkin, Marshall, 1875. P. 174–175. .

Несмотря на эту и аналогичные публикации [14] Подр. см.: Кожекина M.T, Федорова И.Е. Политика Великобритании и США на Среднем Востоке в английской и американской историографии (очерки). М.: Наука, 1989; Жигалина О.К . Великобритания на Среднем Востоке (XIX — начало XX в.). Анализ внешнеполитических концепций. М.: Наука, 1990; Данков А.Г . Британская историография второй половины XIX в. об англо-русских противоречиях в Центральной Азии // Вестник Томского государственного университета. 2007. № 300 (I). С. 87–90. , вряд ли можно предположить, что большинство английской или российской властной элиты относилось с симпатией к азиатской политике противоположной стороны в эпоху, когда обе империи временами балансировали на грани открытия военных действий друг против друга. Неслучайно поэтому Редьярд Киплинг, блестящий певец Британской Индии, «визуализировал» Большую Игру через восприятие англо-русского соперничества созданными им литературными героями — мальчиком-полукровкой Кимом, и его наставниками, деятельность которых была направлена на то, чтобы противодействовать интригам России на севере Индостана [15] Fromkin D. The Great Game in Asia // Foreign Affairs. 1980. Vol. 58. №. 4. P. 936. . И хотя знаменитый писатель, бесспорно, сумел передать «дух эпохи», его рассказ о разветвленной и высоко эффективной секретной службе, созданной англичанами в Индии, отразил лишь один из аспектов Игры — борьбу разведок. При этом Киплинг преувеличил масштабы деятельности «зловещих» русских агентов против англичан в глазах читающей публики [16] Lamb A . Britain and Chinese Central Asia. The Road to Lhasa, 1767 to 1905. London: Routledge and Keagan Paul, 1960. P. X; Macgregor J. Tibet. A Chronicle of Exploration. London: Routledge and Keagan Paul, 1970. P. 256. . Впоследствии искаженное понимание Большой Игры доминировало в общественном мнении европейских стран, США и Японии на протяжении десятилетий [17] Kipling R . Kim. London: Macmillan, 1966. P. 285–286. Любопытный анализ основных сюжетных линий романа, связанных с русской угрозой Британской Индии, представлен П. Хопкирком, см.: Hopkirk P . Quest for Kim. P. 202–222. .

Интересно, что многие политики, дипломаты и путешественники также начали активно использовать лексику Большой Игры на рубеже двух столетий. К примеру, известный исследователь Азии, разведчик, а затем политический агент в Читрале, специальный уполномоченный по Тибету и представитель в Кашмире Фрэнсис Янгхазбенд так описывал свои впечатления от встречи с царскими военными администраторами в районе Памира: «Мы и русские конкуренты, но я уверен, что российские и английские офицеры по отдельности скорее найдут общий язык друг с другом, чем с лицами из других стран, которые не соперничают с ними. Мы все ведем Большую Игру, и нам не следует всячески пытаться скрыть этот факт» [18] Younghusband F . The Heart of a Continent. A Narrative of Travels in Manchuria across the Gobi Desert, through the Himalaias, the Pamirs, and Hunza 1884–1894. London: J. Murray, 1904. P. 238. .