Евгений Сергеев - Большая игра, 1856–1907 - мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

При этом мы не ставили перед собой задачу подробного изложения истории завоевания Россией отдельных регионов Центральной и Восточной Азии. В наши намерения также не входило воспроизведение эпизодов всех разведывательных миссий, которые по прямому указанию или с ведома Лондона и Петербурга направлялись в отдаленные регионы Азиатского Востока. Для нас подлинное переосмысление Большой Игры как противоречивого и длительного процесса было обусловлено стремлением получить реальное, а не мифилогизированное представление о взаимодействии России и Великобритании в Евразии.

Отвечая замыслу автора, структура монографии состоит из введения, в котором дан краткий анализ цели и задач исследования, а также показана степень изученности проблемы, шести глав, последовательно раскрывающих происхождение, основные этапы и последствия Большой Игры, наконец эпилога, который призван обобщить результаты научного поиска в концептуальном виде.

Разнообразные по жанру иллюстрации, карты-схемы, сноски, библиография и указатели помогают читателю лучше ориентироваться в ткани повествования, а приложения, включающие хронологическую таблицу и справочную информацию о правителях и государственных деятелях, причастных к Большой Игре, облегчают понимание ее реалий.

Все даты, за исключением отдельных случаев, приводятся в соответствие с Григорианским календарем нового стиля, который, как известно, опережал использовавшийся в России до февраля 1918 г. Юлианский календарь старого стиля на двенадцать дней в XIX и тринадцать дней в XX в. Мы отдаем предпочтение метрической системе измерения расстояний и площадей. Курс российской валюты по отношению к денежным единицам других государств показан на 1911 г. в соответствии со следующими котировками: 1 персидский туман : 3,30 руб.; 1 китайский таэль : 2,21 руб.; 1 индийская рупия : 0,60 руб.; 1 британский фунт стерлингов : 9,45 руб. Транскрипция имен или географических названий дается в современном написании, совпадая с общепринятой в историографии, за исключением тех уточнений, которые требовалось внести для лучшего отображения их фонетической специфики. Наименования этнических групп приводятся с учетом современной классификации.

Ссылки на документы британских и иных зарубежных архивов сделаны без указания реквизитов (фонд, опись, файл, лист), принятых в России, но с идентификацией источников по их наименованиям и датировке.

Общеизвестно, что начало конфликта двух миров — христианского и мусульманского, относится к временам арабского завоевания Ближнего Востока, Северной Африки и Иберийского полуострова. Их вооруженная конфронтация продолжилась во времена походов крестоносцев в Святую Землю — Палестину, а также в период Реконкисты. Однако продвижение христиан на Восток было остановлено и даже отброшено контрнаступлением Османской империи. Захват Константинополя в 1453 г. и осада Вены в 1529 г. символизировали два кульминационных момента этого процесса. Таким образом, для всех слоев общества христианской Европы — дворянства, духовенства, горожан и крестьян — угроза нашествия народов, исповедавших ислам, осознавалась в раннее Новое время как объективная реальность.

Великие географические открытия ускорили начало индустриальной модернизации. Вслед за быстрым экономическим подъемом Старого Света, баланс сил между Западом и Востоком постепенно изменился в пользу первого. Сложившиеся национальные государства приступили к захватам территорий в Америке, Азии и Африке, причем в двух последних случаях европейцы вновь столкнулись с представителями мусульманской цивилизации — арабами и покоренными ими народами. По подсчетам С. Хантингтона, между 1757 и 1919 г. произошло 92 захвата европейскими державами территорий с мусульманским населением, а каждый второй вооруженный конфликт в период с 1820 по 1929 г. протекал при участии христианских и исламских государств [94].

Вопрос о мотивах продвижения Британии и России в глубь Евразийского континента прямо связан с продолжающейся дискуссией относительно генезиса колониальной экспансии Запада. Факты свидетельствуют, что в основе этого процесса лежали геостратегические устремления двух самых крупных держав XIX в. к естественным границам. Эти устремления традиционно связывались современниками с престижем государства, который зависел не только от пышности двора или благосостояния подданных, но и от протяженности владений, находившихся под контролем монарха. И в этом смысле Британская и Российская империи не являлись исключениями, поскольку сменявшие друг друга либеральные и консервативные Кабинеты Соединенного Королевства делали все от себя зависящее, чтобы компенсировать потерю Соединенных Штатов за счет приобретения владений в Азии и Африке, а российские самодержцы, начиная с Петра I, совершившего поход к берегам Каспия еще в первой четверти XVIII в., провозгласили достижение восточных и южных морей одним из приоритетов внешней политики [95].