Евгений Сергеев - Большая игра, 1856–1907 - мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

По сути дела, Лондон использовал Токио для того, чтобы Россия «завязла в Маньчжурии настолько глубоко, что у нее не было бы ни времени, ни денег на Константинополь или Персидский залив» [1115]. При этом, однако, англичане серьезно рисковали, поскольку победа русских в войне противоречила интересам Великобритании, ведь она могла привести к укреплению альянса Петербурга и Парижа, их совместной агрессии против Индии и возобновлению попыток добиться гегемонии на Среднем Востоке [1116].

Чтобы избежать такого неблагоприятного сценария, члены Кабинета детально обсуждали меры, которые следовало принять для блокирования выхода Черноморского флота в Средиземное море через проливы. Совещание состоялось 27 января 1904 г., всего за две недели до начала Русско-японской войны. В результате дискуссии Бальфур предупредил посла Бенкендорфа, что любая попытка такого рода со стороны российских кораблей будет рассматриваться как открытая агрессия против Соединенного Королевства. Так, новая расстановка сил на Дальнем Востоке, несмотря на официальный нейтралитет Великобритании, стала реальностью [1117].

По мере расширения масштабов военных операций русофобы в правящих кругах Британии все более настойчиво требовали от Кабинета дальнейшего укрепления имперской обороны. Так, еще 18 февраля 1904 г. военный атташе в Петербурге подполковник Нэпир докладывал послу Чарльзу Скотту: «Если дела у России пойдут плохо на Дальнем Востоке на суше или на море, вероятно, она будет смотреть на юг, чтобы восстановить потерянный престиж путем, как считают многие русские, более легкой и выгодной кампании против Индии, или в попытке за счет концентрации войск заставить Англию отвернуться от Японии» [1118].

Испытывая серьезные опасения перед возможной враждебной реакцией России на японофильскую позицию Уайтхолла, Комитет имперской обороны принял решение о том, что «следует внимательно отслеживать развитие ситуации на границах Российской империи с целью выявления слабых мест, которые могли бы быть использованы для атаки в случае войны (Британии против России. — Е.С .)» [1119]. Более того, экспертам Комитета даже пришлось разработать специальную программу усиления морской обороны Австралии, чтобы, учитывая планы крейсерской войны Главного морского штаба России, обезопасить от них южную часть Тихого океана — морские «ворота» в Индию [1120].

Необходимо отметить, что, хотя царское правительство было раздражено отсутствием возможности привлечь к операциям Черноморский флот, оно хорошо понимало тот катастрофический эффект, который имело бы для положения России вступление Великобритании в войну на стороне Японии. «Собственно говоря, — признавал один из дипломатических экспертов весной 1904 г., — частью негласно, а частью гласно Японию поддержала нравственно вся Европа за малым исключением, доказательством чему служит отсутствие энергичных протестов против явных нарушений Японией международного права и прочих насилий в Корее». Любопытно, что далее эксперт предостерегал царское правительство против намерений Лондона якобы спровоцировать еще и русско-китайское столкновение с целью полного вытеснения России из северо-восточной части Тихого океана [1121].

Как известно, закрытие Черноморских проливов для царских линкоров и крейсеров побудило морское министерство направить в воды Тихого океана большую часть Балтийского флота. Кроме того, Петербург сделал попытку ввести в действие план организации крейсерской войны на морских коммуникациях, согласно которому самым быстроходным русским военным кораблям ставилась задача не только перехватывать иностранные транспорты с военными материалами, предназначенными для Японии, но и патрулировать Средиземное и Красное моря [1122]. Неудивительно, что эти решения повысили градус напряженности в англо-русских отношениях, вызвав резкий официальный протест, а также новую волну антироссийских настроений на берегах Туманного Альбиона, когда газеты и общественные деятели принялись обвинять Петербург в нарушении международного морского права [1123].

Инцидент у Доггер-Банки — отмели вблизи британского порта Гуль, 22 октября 1904 г., который упоминался выше, действительно поставил обе империи на грань разрыва отношений и войны. Потопление эскадрой адмирала Рожественского английских рыболовецких траулеров, принятых русским офицерами в ночной туманной мгле за японские миноносцы, могло дорого обойтись царскому правительству. В ответ возмущенная британская пресса назвала эскадру «флотом сумасшедших» ("this fleet of lunatics") [1124]. С другой стороны, по воспоминаниям Извольского, именно это последнее в истории двухсторонних отношений балансирование на грани войны и повлияло на осознание им бесперспективности продолжения соперничества Петербурга и Лондона в Азии [1125].