Роман фон Раупах - Лик умирающего (Facies Hippocratica). Воспоминания члена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 года

Наступление дня никого не смущало: темные дела особенной трудоспособности не требовали, кутящие сыновья торговой и служебной знати, чтобы избежать воинской повинности обычно числились в разных телефонных командах, где у каждого телефонного аппарата сидело по несколько «спасающихся». Все жадными глазами искали, где бы схватить и поживиться и получить средства для пьяной безобразной жизни и удовлетворения животных потребностей. И все это оставалось безнаказанным.

Слякотностью и трусостью обывателя были заражены все слои русской общественности. В первую годовщину гибели Царской семьи панихиду по ней служил в Омской церкви соборный протоиерей, а в находившемся напротив собора архиерейском доме в это время проживало не менее десятка архиереев, побросавших свои паствы. Ни у одного из них не хватило мужества придти помолиться за упокой души того, кто был для них не только Царем, но и помазанником Божьим.

Чрезвычайки были тем единственным средством, которым следовало лечить все эти недуги, но для этого не имелось ни непреклонности большевиков, ни их безудержной решительности.

Менее чем через год падения в Сибири власти комиссаров крестьянское население ее уже утратило веру в новою белую власть, не ждало ничего хорошего и ненавидело сильнее, чем большевиков. Вместо прочной государственности, сахара, сапог, одежды, ситца и так далее оно получило принудительную мобилизацию, полицейский режим, карательные отряды и полное отсутствие закона, порядка и твердой власти. Особенно возмущало крестьян поведение офицеров. Все лучшие крестьянские лошади ими реквизировались и притом не для войск, а для торговли. В тылу местные правительственные агенты вели себя еще хуже, и выведенные из терпения крестьяне образовывали целые банды, которые громили правительственные учреждения, убивали священников и мелкую интеллигенцию, спускали под откос доставлявшиеся союзниками новые паровозы и т. п.

С наступлением теплого времени вся Сибирь покрывалась очагами анархии и восстаний, места которых заведующий сводкой офицер наносил красными точками на висевшей в кабинете Верховного правителя большой карте. Покрывая ее все гуще и гуще, болезненная сыпь эта свидетельствовала об отравлении крови всего крестьянского организма огромной страны. Симптом тем более грозный, что без доброжелательного отношения населения успех на фронте был недостижим.

Изменить создавшееся в Сибири к лету 1919-го года положение вещей могли только переворот или оккупация страны союзниками. Первый исключался всей обстановкой, отсутствием людей и реальной силы. Препятствием для второй являлись политические взаимоотношения соперничавших между собой союзников.

На территории Сибири в 1919-м году был сорокатысячный корпус чехословаков, охранявших сибирскую железнодорожную магистраль, по которой союзники обязались доставить его во Владивосток и оттуда отправить на родину. Благодаря чехословакам железная дорога оказалась тем единственным в Сибири учреждением, которое сохранило свою дееспособность и до конца управлялось знающими и надежными руками.

Кроме того, корпуса союзников сосредоточили в Сибири и собственные отряды, но весьма незначительные по количеству штыков, они никакого военного значения не имели. Активного участия в борьбе с красными они не принимали и всю свою деятельность направили к тому, чтобы ввести некоторую организованность в управление краем и русскими войсками. Попытки эти, предпринимавшиеся по очереди французами, англичанами и японцами, никому из них не удались.

Привыкший к системе представитель Англии генерал Нокс 28 , возражая против передачи русским властям распределения присылаемого союзникам снаряжения, доказывал, что русские не умеют распределять своих запасов, и что он не желает, чтобы английское снаряжение распылялось без толка и пользы. Когда затем корпус генерала Каппеля 29 , одетый самим генералом Ноксом в новое с иголочки английское снаряжение, полностью перешел к красным, то среди русских нашлись шутники, давшие Ноксу прозвище «красный интендант», и составившие пасквильную грамоту на его имя, в которой Троцкий благодарил генерала за доставленное красным превосходное снаряжение. Хулиганское зубоскальство это, конечно, тотчас же стало известно Ноксу, и на состоявшемся совещании всех союзников по вопросу о разверстке оказываемой ими помощи, английский генерал заявил, что никакой помощи вообще оказывать не стоит, так как большая часть всего доставленного неизменно попадает в руки красных. С этого времени свелось почти на нет и значение союзников, как снабдителей военным снаряжением.