Роман фон Раупах - Лик умирающего (Facies Hippocratica). Воспоминания члена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 года

Настаивая перед Верховным правителем о назначении его инспектором этих формирований, Хрещатицкий докладывал, что этого его назначения требуют японцы, и при том в самой ультимативной форме, угрожая в случае неисполнения прекращением отпуска вооружения и снаряжения. Адмирал Колчак поручил своему министру иностранных дел переговорить по этому вопросу с японским представителем Такаянаги 20 , но тот категорически заявил, что ни о чем подобном японское правительство не только никогда не думало, но даже не считает себя вправе вмешиваться в этого рода дела.

Наглая ложь Хрещатицкого была таким образом изобличена и вопрос о его назначении отпал. Факта этого, однако, не только не оказалось достаточным, что бы подобного генерала выгнать с позором, но две недели спустя безвольный адмирал подписал приказ о просимом им назначении, скрыв это от своего военного министра.

Постоянно разъезжая по делам формирований между Харбином и Владивостоком, Хрещатицкий в каждую такую поездку набивал вагоны своего поезда тысячами бутылок водки, каждая из которых давала ему при продаже во Владивостоке 10 рублей чистого дохода. По этой его специальности ему дали прозвище «превосходительный спиртовоз».

Австрийский фельдшер, неожиданно для себя ставший военным специалистом, русским генерал-лейтенантом и кавалером двух Георгиевских крестов, генерал Гайда, командует самой большой и самой ответственной из Колчаковских армий. В составе ее имеется шефский полк его имени и с вензелями на погонах. Охрану его личности несет собственный конвой, который переодеть в старую форму Императорского конвоя стоило казне более трех миллионов рублей. В местах расположений своих войск Гайда захватывает все заводы и мастерские, заставляя их работать только на свои корпуса. Став владетелем единственных суконной фабрики и обозной мастерской, он не дает никому ни одной шинели и ни одной палатки, за что соседняя, западная армия оставляет его без фуража и гречневой крупы. В начавшейся борьбе игнорируются все распоряжения интендантства, и потому всякая организация правильного снабжения войск становится совершенно невозможной.

В области оперативной Гайда и его двадцати восьми — тридцатилетние генералы совершенно безграмотны. Все они, однако, считают себя полководцами, и потому не слушают и не исполняют ничьих приказаний.

Только острый конфликт с высшим воинским командованием, созданный Гайдой в 1919 году, привел к предоставлению ему экстренного поезда, с великой помпой доставившего этого военного авантюриста во Владивосток, где осенью 1919 года с целью свержения Колчака, он организовал военный мятеж.

Такие подвижники идеи и долга как генералы Прибылович 21 , Пепеляев 22 , Флуг 23 , Головин 24 и Лохвицкий 25 исчислялись даже не десятками, а единицами. «Но для восстановления страны необходимы были не единицы, а целый настил на трясину русской действительности, нужны были герои, которые, погрузившись в эту трясину, исчезли бы в ней бесследно, но положили бы начало ее укреплению, стали бы фундаментом для следующих слоев государственного строительства».

Для такого настила, однако, людей не было.

По выбору и соглашению союзников, то есть англичан, французов, американцев и японцев, Верховным правителем России и Главнокомандующим всеми сибирскими войсками был избран адмирал А. Колчак. Известный в России своими исследованиями полярных морей и другими научными работами, адмирал Колчак во все время стояния на предложенном ему высоком посту смотрел на него как на тяжелый крест. Себе он никогда и нечего не искал и готов был всем пожертвовать для счастья родины, которую любил всеми фибрами своей души. Но этот истинный рыцарь долга был человеком бессистемным, безвольным и беспамятным, по-детски благородно доверчивым. Он вечно метался в поисках лучших решений и спасительных средств и вечно обманутый жизнью и обманываемый людьми, он был неспособен разобраться в обстановке и не видел того, что творилось вокруг него и его именем. К этому человеку нужна была крупная поправка в лице его ближайших помощников, но Совет министров, составлявших его правительство, сложился из самых второстепенных ничтожеств, деловой бездарности, людей бесцветных и импотентных, преследовавших, за единичными исключениями, только личные интересы, и руководствовавшихся честолюбивыми целями.

На заседаниях в угоду Верховному правителю обычно расписывалось полное благополучие на фронтах, быстрое оздоровление армии и произносились патриотические речи, заканчивавшиеся выражениями готовности выхода всех министров с винтовками в руках. Порождаемым надеждам адмирал радовался как ребенок. Непонимание жизни и исторической обстановки было полное.