Бранислав Нушич - Следственная комиссия

Возвращаются, возвращаются!

Месяц тому назад я теплыми напутственными словами проводил первую партию отъезжавших на курорт женщин, а теперь, когда пришло время возвращения, говорю им «добро пожаловать!» И они уже едут, приезжают.

Подойдите к отелю «Лондон» около четырех часов пополудни, когда прибывает местный поезд, и вы в любой день сможете увидеть несколько отъезжающих от вокзала фиакров. Рядом с кучером – большой чемодан и корзинка, на верхнем сиденье экипажа – теща и она, вернувшаяся с курорта. На нижнем сиденье – свояченица и он, муж. Он держит на коленях какой-то сверток и пальто жены, а сам уныло смотрит на проходящих по улице счастливцев.

Так вот. На вокзале ее встретили муж с тещей и свояченицей. Она поцеловалась с мужем и коротко спросила:

– Дома все в порядке?

– Конечно! – ответил он.

Затем она сунула ему в руку багажную квитанцию, носильщик поставил перед ней корзину, положил сверток, пальто, зонтик и другие мелочи, а она тем временем уже пустилась в длинный и пространный разговор с матерью и сестрой. Когда вещи были погружены и все уселись к карету, мужу на колени водрузили сверток и женино пальто. И вот они мимо «Лондона» едут домой.

Когда подъезжают к дому, муж спешит вперед, отворяет двери и, едва вставив ключ в замочную скважину, уже чувствует в сердце какой-то холод.

Не успевают они войти, как теща бросается к окну и распахивает его настежь:

– Ох, господи, дайте немножко воздуху! Здесь душно, как в подвале!

– Ах, боже мой, здесь совсем не проветрено! – вторит свояченица.

Но вот внесены вещи, открыты все окна, и жена пробегает по комнатам, восклицая:

– Господи боже, господи боже! Вот говорят: поезжай, лечись. Да лучше сидеть здесь и околевать, чем оставлять дом на такого балбеса.

Она снимает блузку, надевает домашнюю кофту, сбрасывает башмаки и принимается искать домашние туфли.

– Милош, где мои домашние туфли?

– Наверное, здесь, – отвечает Милош, – где они еще могут быть?

– Вот смотри, их же нет на месте, а я оставила их под кроватью.

– Не знаю, – отвечает Милош, нагибаясь и начиная поиски, – не знаю; я твои туфли не украл, на что мне они.

Наконец туфли найдены – одна за печкой, другая под ночным столиком. Тем временем свояченица уже поставила варить кофе, так как теща почувствовала себя дурно от скверного запаха в доме. Затем все они уселись поговорить.

На самом деле это не разговор, а следствие, начатое против обвиняемого следственной комиссией в составе жены, тещи и свояченицы.

Обвиняемый садится у угол, поджимает ноги под стул и устремляет пристальный взгляд в потолок.

– Ну вот, Милош, разве я тебе не говорила, чтобы ты каждый день открывал окна?

– Я открывал их.

– Открывал, конечно, – добавляет теща, прижимая к носу платок, – а здесь дышать нечем!

– Теперь посмотри сюда, – опять начинает жена, – это что такое?

– Что? – спрашивает он.

– Это не моя простыня на кровати.

– Конечно, не твоя, – поддакивает теща.

– Но чья же тогда? – спрашивает он голосом обвиняемого.

– На всех наших простынях – монограммы, – добавляет свояченица.

– Я не знаю, я ее не менял.

– Она похожа на арестантскую простыню, – продолжает теща.

– Ой, – удивляется свояченица, – я не смогла разглядеть монограмму из-за блох и этого желтого порошка.

Затем наступает небольшой перерыв, так как свояченица подает кофе. Теща делает глоток, ставит чашку на стол и начинает:

– Боже, бедный котенок, как он отощал, на него смотреть страшно!

– Ой, бедняжечка! – всхлипывает свояченица и берет котенка на руки.

– Ты, конечно, его не кормил?

– Я кормил его каждый день.

– Разве ты думал о доме и о котенке?! Кто знает, о чем ты думал и когда приходил домой… может быть, раз в три дня.

– Я приходил каждый день.

– Конечно, это видно по котенку.

– Бедный котеночек! – вздыхает свояченица и нежно его гладит.

Жена допивает кофе и снова идет осматривать квартиру. За ней, разумеется, отправляется и вся следственная комиссия.

– Посмотри, посмотри, пожалуйста: под письменным столом лежит один носок. Как мог попасть носок под письменный стол?

– Это, наверное, я сбросил его с кровати, когда раздевался, вот он и попал туда.

– Ну хорошо, а где же второй?

– Второй? – спрашивает несчастный Милош и засовывает голову под письменный стол. – Второй должен быть тоже тут.

– А может быть, ты второй вообще не переменил, может быть, ты забыл?