Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Важное место в жизни Кларендона в годы его нахождения у власти занимал Оксфордский университет, канцлером которого он являлся. В качестве такового он отличался консерватизмом, и ничего не сделал для проникновения в стены университета новых философских и научных идей, которыми были увлечены некоторые его друзья, входившие в Королевское общество, в том числе Кристофер Рен и вице-канцлер университета Блэндфорд. Кларендон высказывал сомнение в эффективности лекции как главного метода преподавания, но выступал за обучение таким важным в социальной жизни умениям, как езда верхом и танцы. Впрочем, в этом нет ничего удивительного: его младший современник философ и педагог Джон Локк среди приоритетов в воспитании джентльмена выделял верховую езду и фехтование как занятия, полезные для здоровья, и умение танцевать, которому не следует обучать «слишком рано» [16, 221 ]. Что касается университета, еще одним обвинением против Кларендона было обвинение в непотизме, кумовстве, протежировании своих родственников (в частности, двоюродных братьев) на церковные и иные должности в пределах своей юрисдикции. Оллард, однако, полагал, что Кларендон в этом не выходил за рамки тех дней. Все оксфордские доны делали то же самое.

В личной жизни канцлера были радости и потери, причем потерь было, пожалуй, больше. Трудно судить, была ли смерть ребенка таким же безбрежным бедствием, как в наши дни, или высокая детская смертность диктовала свои стандарты, заставляя мириться с неизбежным. Во всяком случае, Оллард полагал, что Кларендон в мае 1667 года больше скорбел о смерти друга и соратника Саутгемптона, чем о двух своих внуках, умерших тогда же, в мае и июне. В январе 1666 года, возможно, под впечатлением смерти сына Эдварда Хайд составил завещание, которое опубликовано в книге Р. Олларда [74, appendix I ].

Вначале Кларендон благодарил Бога за том, что сохранил здоровье, насколько возможно в его возрасте, за то, что приступы подагры не слишком мучительны. Он просил жену, детей и потомство сохранить такую верность англиканской церкви, какую испытывал сам, и Бога за свои ошибки и прегрешения. Первой в завещании упоминалась его жена, «всегда за мной следовавшая, помогавшая с такой отдачей и храбростью, какой нельзя было ожидать от меня. Она наследовала часть имущества, чтобы распорядиться им на благо детей, для которых всегда была лучшей и благоразумной матерью из всех, кого я знал». Главным наследником был объявлен старший сын Генри, получавший земельные владения семьи и недвижимое имущество, в том числе Корнбюри и Кларендон-хаус. Он наследовал библиотеку с пожеланием сохранить ее целиком. Любопытно, что в завещании не упоминалась картинная галерея Хайда. Часть владений, в том числе земля и дом в Твинхэме доставалась второму сыну Лоуренсу, как и сумма в десять тысяч фунтов. Дочь Френсис получала пять тысяч фунтов и золотую посуду, «стоимость которой превосходит эту сумму». Младший сын Джеймс получал пожизненный пенсион в 200 фунтов в год: «Это все, что я могу оставить ему, если Бог не пошлет мне более долгую жизнь». Кларендон просил Карла II принять «от верного и преданного слуги» в дар золотую чашу стоимостью в двести фунтов. Две золотых чаши по сто фунтов каждая даровались королевам Генриетте Марии и Екатерине. Такой же дар Кларендон хотел оставить герцогу Йоркскому, которому, «видит Бог, я всегда и во все времена был предан всем своим сознанием». Герцогиня Йоркская получала такой же «скромный дар в том высоком положении, в которое она вознесена». Завещание основывалось на принципе майората, направленном на сохранение собственности семьи в одних руках, у старшего сына. Отписка даров монарху и членам королевской семьи свидетельствует о сохранении стереотипов феодального мышления и форм наследования.

Вернемся к трагическому для Кларендона году — году его падения. Толчком стал позорный для Англии финал голландской войны. Король недооценил голландцев. Сначала уверовал, что те примут его требования без борьбы, потом, что первое же поражение станет для них катастрофическим. Когда в начале мая представители воевавших стран собрались на переговоры в Бреде, он полагал, что Голландия будет послушно следовать в фарватере Франции. Он и здесь ошибся: Гаага нанесла Англии неожиданный и сильный удар. В начале июня большой, состоявший из 66 кораблей, флот под командованием Рюйтера подплыл к побережью Кента, 10 июня артиллерийским обстрелом разрушил прикрывавший вход в Медуэй форт Ширнесс. Взломав цепь и воспользовавшись приливом, голландские корабли вошли в реку и возле Чэтема сожгли три английских корабля, в том числе флагман «Ройал Чарльз», который в 1660 году доставил Карла II из эмиграции. Этот успех голландского флота создал непосредственную угрозу столице. Британские власти действовали оперативно: на ноги была поднята милиция, а Сити, корпорация адвокатов и англиканская церковь выделили деньги на самые срочные расходы. 21 июня Карл II потребовал от Кларендона обеспечить сбор добровольных пожертвований с подчиненных ему как канцлеру «судей и других законоведов в форме займа в это опасное и тяжелое время» [2, 7, 221 ], что и было исполнено. Многие сочли это недостаточным и предлагали немедленно собрать находившийся на каникулах парламент, чтобы получить средства на восстановление форта Ширнесс. Кларендон возражал, формально потому, что это было невозможно с организационной точки зрения, да и парламентский грант требовал времени, то есть не давал нужных денег немедленно. На самом деле канцлер не сомневался, что ярость депутатов обрушится на него. Он уже испытал ярость лондонцев. Его прилюдно оскорбляли; толпа выбила окна в его новом дворце, написала оскорбления на стенах и срубила деревья возле него. Появились сочинения, направленные против канцлера. В стихотворении, найденном в Кенте, говорилось (если проигнорировать грубость), что слава, приобретенная в войнах с Испанией и Францией, была уничтожена Хайдом [2, 7, 349 ]. [13] When Britain bold from Spanish Race From Gallic Sands Shall Land at Hyde Than Let Not Hyde Thereat Make Mirth As if the Day Were His So true a Head to King and Nation Was Near Cut off by Proclamation Hee Ne’re Spall in His Clutches Have Him Them Let Him Look at His Feet Hide Merlin’s an Asse if York Can Save Him As Old a Town as ‘Tis’