Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Завершая свое повествование, Гаррис делал вывод о том, что «необыкновенная чувствительность» Их Императорских Высочеств была вызвана не только разлукой с детьми. Он был убежден, что граф Панин «наполнил их умы опасениями, и они уехали под сильнейшим впечатлением ужаса». На взгляд посла, граф вел весьма опасную игру, поскольку не сомневался, что императрица догадывалась о его интригах. И действительно, Екатерина обращалась с Паниным «с рассчитанным пренебрежением, и это обращение подействовало на него так сильно, что его неизменно спокойная наружность выражала очевидное расстройство» 569 569 Там же. С. 800–801. . Вскоре последовали и административные меры. 29 сентября, как извещал Гаррис, Панин получил приказ отпустить секретаря, сдать все бумаги и покинуть свой пост. И хотя за Паниным сохранялось место члена Совета, но эту должность, по мнению посла, можно было считать только почетным званием.

Отставка сильно подействовала на графа. У него случилась внезапная лихорадка, он впал в беспамятство, перестал узнавать окружающих и потерял сознание. Лишь спустя несколько дней Панин стал приходить в себя. Императрица была сильно расстроена этой болезнью, однако не отменила своего приказа о его отставке. «Теперь ничто не может возвратить его к власти, кроме совершенной перемены системы и нового состава министерства», с удовлетворением констатировал посол 570 570 Там же. С. 813–814. .

Избавившись от своего недоброжелателя – графа Панина, Гаррис надеялся укрепить отношения с князем Потемкиным. Однако его ждало разочарование. В одной из депеш посол извещал лорда Стормонта, что не получал более «ни малой помощи» от князя, который не пересказывает императрице ничего из того, что он ему говорит, не сообщает никаких сведений 571 571 Там же. С. 814. . Подобную перемену в настроении князя посол объяснял его стремлением обеспечить свое собственное положение и влияние при дворе.

Оставшись без поддержки князя Потемкина, Гаррис обратился за посредничеством к Безбородко. В депеше от 5 ноября 1781 г. он сообщал, что имел продолжительный разговор с секретарем императрицы. Оставив в стороне вопрос о том, «имеет ли иностранная держава право требовать, чтобы великое и независимое государство подчинялось правилам, которые этой державе угодно было назвать всеобщими законами», посол стал доказывать Безбородко, что никому никогда не оказывалось столько внимания, как Ее Величеству. Ее корабли, даже нагруженные морскими снарядами, пропускались английскими судами без досмотра, а если случались непредвиденные задержки грузов, то выплачивались значительные штрафы. Однако взамен благодарности императрица выражает свое недовольство, отдает приказ, чтобы ни одно русское судно не было задержано. Заметим, что подобную реакцию Екатерины II вызвали жалобы купцов на задержание английским фрегатом «Ариадной» российского судна, снаряженного товарами для Испании. И хотя корабль был вскоре отпущен, императрица возмутилась действиями англичан. В свою очередь британский посол выразил недовольство высказываниями Екатерины, чем он не преминул поделиться с ее секретарем.

Противодействие Великобритании принципу вооруженного нейтралитета и продолжающиеся отдельные попытки задержания российских судов англичанами вызвали со стороны Екатерины II охлаждение в отношениях с британским послом. В депеше от 9 ноября 1781 г. Гаррис сетовал на то, что с некоторых пор императрица стала заметно отличать его противников – министров Франции и Пруссии, к которым относилась ранее весьма прохладно. Если прежде она обращалась с французским послом Девераком «чрезвычайно холодно», утверждая, что он ей не нравится, то в последние дни на приемах Екатерина «исключает» Гарриса и приглашает француза к своей карточной игре. «Я знаю, – замечал посол, – что в интимном кругу она стала хорошо о нем отзываться» 572 572 Там же. С. 817–818. .

Гаррис обратил внимание князя Потемкина на приближение к императрице французского и прусского послов. Но тот его заверил, что они не преследовали какой-либо серьезной цели, а касались частных дел своих соотечественников. Француз просил за осужденного к смертной казни соотечественника, а также хлопотал за некоего Антуана, желавшего открыть торговый дом в Херсоне. Посол Пруссии рассуждал о покупке лошадей для кавалерии в Малороссии. Однако слова Потемкина не убедили Гарриса. Посол считал, что князь действовал «весьма хитро». Ухаживая за министрами, стараясь поддерживать с ними отношения, он руководствовался «тайным соглашением» с графом Паниным. Гаррис уже не доверял князю, но тем не менее делал вид, что поддался его обману.