Модест Колеров - Петр Струве. Революционер без масс [сборник]

При возможности пользоваться Соединёнными Штатами как резервуаром металлургического снабжения и муниционной фабрикой, Японией же — как муниционной фабрикой, при возможности для дефицитных в продовольственном отношении союзных стран более или менее беспрепятственно получать продукты из Америки, некоторые технически-экономические преимущества Германии сравнительно с противостоящей ей коалицией более чем уравновешиваются.

Между тем противогерманская коалиция по одному основному объективному фактору состязания, живой силе, более чем вдвое, вероятно, прямо втрое сильнее центральных империй с их юго-восточным, болгаро-турецким придатком. И это обстоятельство при приблизительном равенстве всех прочих факторов, имеющих непосредственно военное значение, не может не привести войны к определённому исходу.

К превосходству противогерманской коалиции, в живой силе присоединяется ещё другой фактор: экономическое истощение центральных империй — в самой чувствительной форме иссякновения продовольственных средств. Значение этого фактора, всецело определяемого чрезвычайной действительностью английской блокады, учитывалось и раньше, но это делалось до сих пор, по преимуществу, если можно так выразиться, в ложной перспективе. Германия будет побеждена, говорили, несмотря на свои военные успехи, так как её экономические силы не выдержат. Ошибочность такого рассуждения заключалась в том, что продолжающиеся военные успехи одной стороны неизбежно означают неудачи и поражения другой, а такие неудачи не могут тянуться неопределённо долго.

Перелом в войне, который в положительной форме был учтён союзниками во второй половине мая 1916 г. грандиозным наступлением армий Брусилова, отрицательно обозначился ещё в сентябре 1915 г., когда германцы, несмотря на очень крупные успехи, оказались не в силах продолжать наступление на нашем фронте. Тогда, в этот момент сказался роковой для германской коалиции недостаток живой силы, и исход кампании был предрешён. Когда германцы должны были отказаться от выполнения «третьего Гинденбургова плана окружения», они проиграли всю войну. Будущие историки войны, я уверен, будут именно так и говорить: те четыре русских корпуса, которые от Двины угрозой с тыла остановили кавалерию ф. Эйхгорна, в известном смысле были призваны историей решить великую европейскую войну. Но в том, что германцы не могли «третье Гинденбургово окружение» довести до конца, сказался в сущности основной элементарный факт, в настоящее время обнаруживающий всё своё огромное значение: у германцев для дальнейшего наступления на Россию не хватило пехоты. С этого момента Германия и её союзники перешли к обороне , несмотря на Верден, ибо верденская эпопея тем и замечательна, что она показала неспособность германцев к дальнейшему наступлению вообще, неспособность, вытекающую из непоправимого недостатка живой силы.

Итак, Германия вынуждена была перейти к обороне, а союзники смогли начать наступление.

Что это значит и как должны при таком обороте дела далее развиваться события? На этот вопрос ответ отчасти уже дан самими событиями. Не случайно, что русское наступление началось на юго-восточной части фронта. Здесь наиболее уязвимое (в военном отношении) и в то же время политически самое важное место того совокупного восточно-германского фронта, против которого оперирует Россия. Дальнейшее развитие войны с политической точки зрения, как она определяется интересами и России, и всей нашей коалиции, должно заключаться в полном выведении (тем или иным порядком) из строя Австро-Венгрии, как воюющей державы. Политически это возможно двумя способами: либо чисто-милитарным разрушением всей австро-венгерской державы путём доведения до конца направленных против неё военных операций, либо её отдельной от Германии капитуляцией перед державами согласия. Это есть в сущности вопрос о дальнейшей судьбе Венгрии и её соотношении с Германией. В настоящее время для Венгрии наступает критический момент, когда, вынудив отпадение двуединой монархии или, по крайней мере, отпав сама от Германии, она могла бы ещё, пожалуй, спастись от полного умаления и унижения, почти гибели. В настоящее время трудно, почти невозможно судить, в какой мере подобная решительная новая «ориентация» политики Венгрии психологически и военно-политически доступна тем или иным элементам этого государства, могущим взять в свои руки власть. Если такого внутреннего перелома в сфере восточногерманского фронта не произойдёт, то судьбы Австро-Венгрии будут решены соединённой силой оружия и экономического давления. Совершенно ясно, что в таком случае в разрешении австро-венгерского вопроса с определённого момента должна принять участие Румыния, ибо ведь и возможность отделения Венгрии от Германии определяется той угрозой, которую именно для Венгрии представляет положение Румынии в связи с её политическими ожиданиями и намерениями. Отделение Венгрии от Германии или вступление Румынии в противогерманскую коалицию, что гораздо более вероятно, будет означать ликвидацию балканского фронта. Ведь только с этой точки зрения для нас и для всей коалиции важно окончательное отделение Венгрии от Германии или равнозначащее с ним вступление Румынии в противогерманскую коалицию.