Модест Колеров - Петр Струве. Революционер без масс [сборник]

Нам всем нужно соединёнными усилиями беречь армию, в которой воплощается наша национальная сила. Без армии, как стройно организованного целого, новая Россия погибнет. Погибнет от внешнего врага на потеху и во славу старой власти, которая на костях России возродится из военной разрухи.

Теперь все мысли сосредоточены только на этом, на мощном объединении страны и её вооружённых сил пред лицом внешнего врага. Старая власть повержена во прах, и не от неё, униженной и не существующей, а от нашей собственной неустроенности грозит нам беда.

В глубоком внутреннем единении и в сохранении полного порядка в тылу и на фронте — наше единственное спасение. Теперь лозунг: война до победного конца, получил свой окончательный смысл и всецелое оправдание. Будем верны этому лозунгу и достойны его.

Обычная схема, по которой современные русские социалисты мыслят совершающиеся события, сводится к следующему.

В России во время войны восторжествовали, проникнутые идеями и духом социализма, рабочие и солдаты, и воплотившийся в этих народных массах социализм перекинется на запад, как в союзные, так и во враждебные России страны, и там усилит социализм, быть может, даже приведёт его к конечному торжеству.

В основе этой веры лежит ряд грубейших ошибок и плачевнейших иллюзий.

Русская революция, по своему объективному смыслу и реальному значению, есть не торжество социализма, а его попрание и крушение.

Ибо что такое социализм? Прежде всего это такое упорядочение производства и вообще всей экономической жизни, которому должны подчиняться все групповые и личные интересы. В русской же революции, наоборот, под социализмом разумеется полная свобода и самоопределение в преследовании групповых и личных интересов, совершенно независимо от соображения о том, к чему такое преследование приведёт.

Вот почему результатом социалистической пропаганды и активности в России на наших глазах является не упорядочение, хотя бы самое суровое, экономической жизни, а её полное расстройство, т. н. «разруха».

Это особенно очевидно в условиях войны, которая с непререкаемой повелительностью навязывала и продолжает навязывать всем народам, ведущим её, и всем классам, их составляющим, режим военного социализма. Что бы ни говорили об этом военно-социалистическом режиме, здесь осуществляются, правда, в условиях всеобщего оскудения, принципы государственного регулирования и производства и распределения в интересах всего общественного целого, так или иначе понимаемого. С другой стороны, на западе военное регулирование хозяйственной жизни везде сопровождалось повышением производительности труда и общим сокращением потребления. В России же ещё до революции мы видели обратные явления. Несмотря на повышение заработной платы или, вернее, благодаря ему, в общем производственная энергия труда понизилась. Исторически это вполне понятно: тут сказалась та психология «низкой заработной платы», которая держалась, например, в Англии до XVIII века и которая коренится в низком уровне потребностей: раз дана эта психология, при повышении заработной платы нет стимула не только к повышению, но даже к поддержанию на прежнем уровне производительности труда.

Революция лишь обострила и обнажила это положение вещей, которое не только не означает социализма, но, наоборот, знаменует в известном смысле даже удаление от него. Нельзя, конечно, отрицать, что за войну в России произошло повышение потребностей широких слоёв населения, явление прогрессивное по существу. Но прогрессивный характер повышения потребностей даст знать себя только в совершенно другой экономической и политической обстановке, когда повысившийся уровень потребностей, в здоровой атмосфере нормальной жизни, на основе свободы конкуренции, вынудит со стороны трудящихся масс более интенсивный и производительный труд. Сейчас же над русской экономической жизнью господствует сочетание условий военной экономии (огромный спрос на труд, заставляющий государство и предпринимателей соглашаться непрерывно повышать заработную плату!) с полурабьей психологией трудящихся, из которой вытекает низкая производительность труда. Эта комбинация условий не только не приближает Россию к социализму, понимаемому как планомерная организация национального производства, но объективно её затрудняет и психологически удаляет от неё, рождая и питая грубейший групповой и личный эгоизм, разнуздывая в массах самые низменные буржуазные инстинкты и страсти, но в то же время заглушая в них буржуазные добродетели.