Михаил Хлебников - Союз и Довлатов (подробно и приблизительно) [litres]

Автор описывает то, как он пришел к этой замечательной, увлекательной игре и обнаружил символическое совпадение своего увлечения с интересом к бриджу у другого человека:

Поначалу мы играли по маленькой в тот домашний бридж, за которым проводили вечера наши предки, называя его «винтом». В дневниках Льва Толстого «винт» упоминается часто, обычно с раскаянием, что вот мол опять поддался соблазну.

Пришло время раскрыть имя свободолюбивого бриджиста. Им оказывается Игорь Ефимов. Увлечение игрой совпало со временем написания знакомого нам романа в толстовском стиле «Зрелища». Автор «Войны и мира» также играл в «винт». Так, символически, за одним карточным столом расположились партнеры по игре: Лев Николаевич и Игорь Маркович. Толстовская высокая ставка подтверждается романными ходами Ефимова. Партнеры становятся абсолютными чемпионами. Но это, конечно, литературный бридж. Для получения чисто спортивного удовольствия Ефимов ездил в Таллин. Многие слышали: «джаз – музыка сытых». По аналогии «бридж – игра для скучающих». И это справедливо для Ефимова. Его литературные дела в те годы шли средне, без особых взлетов. Про взлет я говорю не без причины. В 1973 году в ленинградской «Детской литературе» издается книга Ефимова «Сильнее ветра, быстрее звука», в которой рассказывается об истории авиации, начиная с Можайского и братьев Райт. Перед этим в 1971 году, как вы помните, выходит арифметическая сказка «Плюс, Минус и Тимоша». Успехом подобное назвать сложно, книги свидетельствуют лишь о том, что Ефимов присутствует в профессии.

Резкий «набор высоты» мог последовать после события в жизни Ефимова, которое рифмуется с эстонской эмиграцией Довлатова. Речь идет об учебе Ефимова на Высших литературных курсах в Москве. На них он попал благодаря участию в драматургическом семинаре в Ялте в 1969 году. Одним из руководителей семинара был Владимир Федорович Пименов – ректор Литературного института. ВЛК – дочерняя структура института. Ефимова пригласили в гостиничный номер Пименова и сделали предложение. Приглашение сопровождалось солидной аргументацией для солидного автора. В мемуарах Ефимов воспроизводит названные резоны:

Отдельная комната в общежитии, стипендия в 150 рублей, которая выплачивается и во время летних каникул, лекции по истории мировой культуры, просмотр зарубежных фильмов, недоступных простым гражданам.

Вряд ли Ефимова прельстила лекционная программа. Скорее, его привлекло то, что не проговаривалось, но подразумевалось. Помимо образовательной части, курсы предназначались для сокращения дистанции между перспективными провинциальными авторами и столичными «литературными ресурсами»: журналами, издательствами. Поступление на ВЛК свидетельствовало, что Ефимов понимал, что его литературная карьера движется по нисходящей траектории. Быстрый старт, издание романа, а потом потеря темпа. Столичные издания им не интересовались, книги продолжали выходить, но лишь под маркой «Детская литература». Роман «Зрелища» сгинул в издательских тенетах. «Горожане» существовали лишь как воспоминание о неудавшемся проекте. Нужно было как-то напомнить о себе, возобновить или наладить связи со столичным миром. Поэтому:

Я с благодарностью принял предложение и в сентябре 1971 года вселился в просторную комнату на последнем этаже стандартного здания на улице Добролюбова.

Отметим некоторую синхронность. Ровно через год Довлатов также уезжает из Ленинграда. Правда никто не собирался ему выплачивать полторы сотни рублей, обеспечивать бесплатным жильем и показывать запретные иностранные фильмы. Довлатов желал одного – издать, наконец, свою книгу. Ефимов поехал «ускорять» карьеру. Оба были недовольны тем, что у них было на тот момент.

О результатах «учебы» Ефимова я еще скажу. А теперь вернемся к картам. Ефимов приезжал в Таллин на чемпионат страны по бриджу и мог встретиться там с Довлатовым. Он и встречался, хотя в его воспоминаниях свидание не нашло отражения. А вот воспоминания Тамары Зибуновой восполняют досадный пробел:

Первый раз был с молодой дамой. У него был номер в «Виру». Самой престижной таллинской гостиницы по тем временам. Даму поселил к нам. Поэтому и ночевал у нас. Одновременно у нас гостил Саня Лурье.

Оставим «житейские мелочи» и обратим внимание на реакцию Довлатова, встретившегося со «старым товарищем». Снова воспоминания Тамары Зибуновой:

И Сергей, и Лурье в присутствии Игоря за столом вели себя так, как будто перед ними Лев Толстой. А они жалкие никчемные литераторы. И Игорь это принимал. И даже поощрял. Я была в бешенстве от такой наглости в моем доме! Сережа, вызвав меня на кухню, умолял меня не выступать. Говорил, что я что-то недопонимаю. Игорь великолепный писатель. Мне было невыносимо воспринимать эту атмосферу за моим же столом.