Михаил Хлебников - Союз и Довлатов (подробно и приблизительно) [litres]

После суточных смен Довлатов обходит печатные издания, предлагая свои услуги. Первая удача – многотиражка «Моряк Эстонии» – привычный для Довлатова формат. Там он получает должность ответственного секретаря. К ней прилагалось место в общежитии, что снимало вопрос с пропиской, а значит, и с легализацией в Эстонии. Параллельно Довлатов штурмует более серьезные издания. И здесь его также ждет успех. Внештатно он сотрудничает в «Молодежи Эстонии» и «Вечернем Таллине» – газете, которая открылась летом того же года и потому нуждалась в авторах. Но для продвижения гипотетической книги необходима работа в центральной партийной прессе. К такому изданию относилась «Советская Эстония». Первый текст в газете, подписанный фамилией Довлатова, появляется в декабре 1972 года. Инна Гати, заведующая информационным отделом газеты, вспоминает о своем знакомстве с Довлатовым:

Уж теперь не помню, кто привел его в редакцию газеты «Советская Эстония» и почему – в мой отдел. Было это в начале семидесятых. Порог кабинета перешагнул высокий, большой человек, коротко стриженный, с внимательно заинтересованным взглядом. Человек сказал: «Хочу работать в газете».

Гати отмечает, что Довлатов очень спокойно относился к правкам, принимая правила игры. В качестве разрядки он мог позволить себе сочинить «восхваляющий» бдительного редактора текст на официальном бланке газеты:

Обрезанье – мое ремесло!

Человек в коллективе трудом приметен. Четверть века, не покладая ножниц, руководит отделом информации И. И. ГАТИ (Гос. автор, третирующая инспекция). За эти насыщенные вдохновенным творчеством годы ею выброшено из текста 1492 удачных оборота, 763 ярких метафоры и 254 точных сравнения. Общая цифра сэкономленных ею средств за счет недовыплаченных авторам гонораров составила 1 592 336 рублей.

Удачи вам, вдохновенный обрезатель!

На снимке: И. И. ГАТИ выступает на могиле одного из авторов, кончившего жизнь самоубийством.

Прочувственный текст подписан С. Докладовым. Автора панегирика больше беспокоили не правки, а уменьшение «строчности», что напрямую влияло на сумму гонорара. Несмотря на свой отъезд или благодаря ему, он заботился о семье, оставшейся в Ленинграде. Новая семья также требовала расходов. Не всегда выручала и легкость пера. Довлатов вынужденно обращался к «творческому архиву». В ход шли старые ленинградские публикации. Например, «Экономический эффект, или Рассказ о том, как Никеша Квакин пальтишко покупал» порождает эффект узнавания «Эффекта экономии, или Рассказа о том, как мой дружок пальтишко „обмывал"», напечатанного, как мы помним, в «Знамени прогресса».

Собственно, литературные дела Довлатова сдвинулись с мертвой точки удивительно быстро. Случилось это после приема Довлатова на штатную должность в «Советскую Эстонию» в тот самый отдел информации, которым руководила Инна Гати. Случилось это летом-осенью 1973 года. Во многих источниках указывается неверная дата – 1972 год. Это странная ошибка, учитывая известный ход событий: приезд Довлатова в Таллин в начале осени 1972-го, работа в кочегарке, должность ответственного секретаря в «Моряке Эстонии». Все требовало времени. Но и годовой путь к работе в «Советской Эстонии» – невероятно быстрое достижение. Понятно, что поступить на службу Довлатов мог только при симпатии со стороны Гати. Кроме того, назначение визировалось «сверху», так как республиканская газета занимала важное место в системе партийной агитации.

Доброе расположение руководителя отдела информации к своему новому сотруднику постоянно испытывалось на прочность главной проблемой Довлатова:

Наши отношения с ним тоже не всегда были ровными. Случались и раздоры. И неизменно по одному и тому же поводу: время от времени Сергей исчезал, уходил «в загул». Естественно, у меня это вызывало резкий протест. Судите сами. На отделе информации в «Советской Эстонии» лежала большая нагрузка – почти в каждом номере выходила наша полоса «Люди. Факты. События». А работало в отделе вместе со мной всего четыре человека. Когда Сергей после двухтрехдневного «выпадания» возвращался, я с ним ссорилась.

Проблемы с алкоголем начинали приобретать системный характер. Звучит это несколько казенно, но отражает характер писателя. Запои выдергивали его из нормальной жизни, обостряли депрессивное состояние Довлатова. В эти моменты у него всплывали те самые детские комплексы, о которых я уже говорил. Неполная семья, бедность, превосходство окружения и ближайших родственников. Зибунова в интервью Даниилу Смирнову вспоминает о его психологическом состоянии в моменты алкогольных обострений: