Коллектив авторов Биографии и мемуары - Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век

1738 г., июня 16 дня Мануила, Савелия и Измаила.

Божиею милостью и заступлением Пресвятые Богородицы и повелением ее императорского величества приведена была во дворец летний и привели меня в дежурную к Андрею Ивановичу Ушакову, а его превосходительство велел меня проводить через сад в покои, где живет княгиня Аграфена Александровна Щербатая, и, как шла садом, стоял лакей на дороге и спросил: не вы ли Филатовна? И я о себе сказала: я. И взял меня лакей и довел меня до крыльца перед опочивальнею и привел к княгине. Княгиня пошла и доложила обо мне, и изволила ее императорское величество прислать Анну Федоровну Юшкову: «не скучно ль тебе, Филатовна, посиди», и посадила со мною от скуки говорить Анну Федоровну Волкову, полковницу. А как пришло время обедать, посадили меня за стол с княгинею Голицыною, с полковницею Анною Васильевною, с Прасковьею Дмитриевною Колышкиною, с Акулиною Васильевною, с Марьею Михайловною Возницыною, с камор-юнфорою Матреною Евтифеевною, с Маргаритою Федоровною, с матерью Александрою Григорьевною, – а иных и не упомню.

А как пришел час вечерни, изволила ее величество прислать Анну Федоровну Юшакову: «ночуй де у меня, Филатовна!»

И я сказала: «воля ее императорского величества». А как изволила откушать ввечеру и изволила раздеться, то меня княгиня привела в почивальную пред ее величество, и изволила меня к ручке пожаловать и тешилась: взяла меня за плечо так крепко, что с телом захватила, ажно больно мне было. И изволила привесть меня к окну и изволила глядеть мне в глаза, сказала: «старая очень, никак как была, Филатовна – только пожелтела». И я сказала: «уже, матушка, запустила себя: прежде пачкавалась белилам, брови марала, румянилась». И ее величество изволила говорить: «румяниться ненадобно, a брови марай». И много тешилась и изволила про свое величество спросить: «старая я стала, Филатовна»? И я сказала: «никак, матушка, ни маленькой старинки в вашем величестве!» – «Какова же я, толщиною с Авдотью Ивановну?» И я сказала: «нельзя, матушка, сменить ваше величество с нею, она вдвое толще». Только изволила сказать: «вот, вот, видишь ли!» A как замолчу, что изволит сказать: «ну, говори, Филатовна!» И я скажу: «не знаю что, матушка, говорить; душа во мне трепещется, дай отдохнуть». И ее величеству это смешно стало, изволила тешиться: «поди ко мне поближе». И мне стала ее величества милость и страшна и мила, упала перед ножками в землю и целую юпочку. А ее величество тешится: «подымите ее». А княгиня меня тащит за рукав кверху, я и пуще не умею встать. И так моя матушка светла была, что от радости ночью плакала и спать не могла. «Ну, Филатовна, говори!» «He знаю, матушка, что говорить». – «Рассказывай про разбойников!» Меня уже горе взяло: «я, мол, с разбойниками не живала». И изволила приказывать, что я делаю, скажи Авдотье Ивановне. И долго вечером изволила сидеть и пошла почивать, а меня княгиня опять взяла к себе, а княгиня живет перед почивальнею. А поутру опять меня привели в почивальную пред ее величество в десятом часу, и первое слово изволила сказать: «чаю, тебе не мягко спать было?» И опять упала в землю пред ее величество, и изволила тешиться: «подымите ее; ну, Филатовна, рассказывай!» И я стала говорить: «вчерася, матушка, день я сидела, как к исповеди готовилась: сердце все во мне трепетало». И ее величество тешилась: «а нынеча что?» «А сегодня, матушка, к причастью готовилась». И так изволила моя матушка светла быть, что сказать не умею. «Ну, Филатовна, говори!» И я скажу: «не знаю уже что говорить, всемилостивая». – «Где твой муж и у каких дел?» И я сказала: «в селе Дединове в Коломенском уезде, управителем». Матушка изволила вспамятовать: «вы де были в новогордских?» – «Те, мол, волости, государыня, отданы в Невской монастырь». «Где ж де вам лучше в новгородских или в коломенских?» И я сказала: «в новгородских лучше было, государыня». И ее величество изволила сказать: «да, для тебя не отъимать их стать. А где вы живете, богаты-ли мужики?» – «Богаты, матушка». – «Для чего ж вы от них не богаты?» – «У меня, мол, муж говорит, всемилостивейшая государыня, как я лягу спать, ничего не боюся, и подушка в головах не вертится». И ее величество изволила сказать: «эдак лучше, Филатовна: не пользует имения в день гнева, а правда избавляет от смерти». И я в землю поклонилася. А как замолчу, изволит сказать: «Ну, Филатовна, говори!» И я скажу: «матушка, уже все высказала». – «Еще не все: скажи-тко стреляют ли дамы в Москве?» – «Видела я, государыня, князь Алексей Михайлович учит княжну стрелять из окна, а поставлена мишень на заборе». – «Попадает ли она?» – «Иное, матушка, попадает, а иное кривенько». – А птиц стреляет ли?» – «Видела, государыня, посадили голубя близко мишени, и застрелила в крыло, и голубь ходил на кривобок, а в другой раз уже пристрелила». – «А другие дамы стреляют ли?» – «He могу, матушка, донесть, не видывала». Изволила мать моя милостиво расспрашивать, покамест кушать изволила. А как убраться изволила, то пожаловала меня к ручке: «прости, Филатовна, а я опять по тебя пришлю: поклонись Григорью Петровичу, Авдотье Ивановне». И изволила приказать Анне Феодоровне Юшковой: «вели отвесть Филатовну на верейке лакеям, да и проводить». И пожаловала мне сто рублев; изволила сказать: «а де помню село Дединово: с матушкою ездила молиться к Миколе». А я молвила: «нутко, мол, матушка, ныне пожалуй к Миколета чудотворцу помолиться». И ее величество изволила сказать: «молись Богу, Филатовна, как мир будет». И изволила меня послать, чтобы я ходила по саду: «и погляди, Филатовна, моих птиц». И как привели меня в сад, и ходят две птицы величиною и от копыт вышиною с большую лошадь, копыты коровьи, коленки лошадиные, бедры лошадиные, а как подымешь крыло – бедры голы, как тело птичье, а шея как у лебедя длинна, мер в семь или восемь, длинняя лебяжьей; головка гусиная и носок меньше гусиного; а перье на ней такое, что на шляпах носят. И как я стала дивиться такой великой вещи и промолвила: как та их зовут, то остановил меня лакей: «постой». И побежал от меня во дворец и прибежа ко мне возвратно: «изволила государыня сказать: эту птицу зовут строкофамиль; она де яицы те несет, что в церквах по паникадилам привешивают».