Коллектив авторов Биографии и мемуары - Ковалиная книга. Вспоминая Юрия Коваля [второе издание, исправленное и дополненное]

Искренне благодарим:

родных, друзей, коллег и учеников Юрия Коваля за предоставленные воспоминания, статьи и другие материалы;

Юрия Норштейна и его студию за моральную и материальную поддержку;

Марию Веденяпину и коллег из РГДБ за помощь и верность дружбе;

Андрея Усачева и Ольгу Мяэотс за материальный вклад и плодотворные идеи;

Виктора Ускова за предоставленную фотографию;

Светлану Стогову, Веру Семенову, Сергея Андреева за дружескую и профессиональную помощь в этом и других проектах.

Фотография на обложке: В. Усков

© Авторы, 2013

© И. Скуридина, составление, 2008

© И. Скуридина, составление, 2013

© Оформление. Издательство Chebuk, 2013

Открыв эту книгу, ты встретишься с человеком, о котором, по прочтении, скажешь:

— Как жаль, что уже никогда не удастся с ним познакомиться, а там, с Божьей помощью, и подружиться. Конечно, он мастер русской прозы, ну что ж — и Пришвин мастер, и Нагибин, и Казаков, но с ними по-человечески сойтись не просто, совсем не просто. А у Коваля, как ни у кого, открытость и доброжелательность сразу видны, что в прозе, что в характере. Какой человек! Ах, как бы я хотел с ним выпить и поговорить за какой-нибудь рыбалкой!

А если кто не читал Коваля никогда и до этой книги не слышал о нём ничего, тот уж, конечно, дочитав, воскликнет:

— Как я только мог пройти мимо его прозы, ничего не знать о недопёске, о самой легкой лодке в мире, о картофельной собаке — как мне не стыдно! Немедленно бегу в книжный магазин и там скуплю всего Коваля, сколько его ни окажется на полках! Какой человек!

И побежит, и скупит, и я могу только с тайной радостью предвкушать то читательское счастье, какое ему предстоит пережить, лежа на диване пол зеленым абажуром с книжкой Коваля в руках.

Интересно спросить у знавших его: каким Коваль вспоминается первым делом, с ходу, навскидку? Многие, наверно, скажут: за столом, с гитарой. Кому-то, возможно, он представится с ружьем на охоте. Иным барышням, как я полагаю, вспомнится его горячее и нежное лицо, близко-близко. Я же сразу вижу его над теннисным столом, в полете удара, в атаке. В том отдельном заветном местечке нашего пединститута, которое называется — Круглый зал. Это бывшее фойе бывшего парадного входа, с колоннами по периметру, предполагающими гардероб за ними; с короткой широкой лестницей, ведущей из фойе прямо в огромный трехэтажный внутренний зал нашей альма матери, с высоким стеклянным потолком, воспетым Ковалем с такою чудной силой в одной из лучших его новелл «От Красных ворот».

Сам парадный вход, однако, да-авным-давно закрыт наглухо, и фойе образует собою уютный карман, где в наше время располагался теннисный стол, как раз в размер Круглого зала, учитывая необходимое пространство вокруг стола, особенно при защите, несравненным мастером которой был Женя Немченко по прозвищу Кок — из-за пижонского кока, украшавшего его пижонскую голову. Росту он был длинного, сложения худощавого и в игре был подобен изящному гибкому хлысту, или, я бы сказал, стеку. Поскольку Кок был, безусловно, джентльмен.

Так вот, если в атаке Женя был расчетлив и точен, то в защите — неотразим. Смотреть на их игру с Ковалем было наслаждением.

Юра атаковал не мешкая, из любых положений, атаковал сразу, хоть справа, хоть слева, всегда. На чем его и подлавливал соперник, посылая ему перекрученные мячи с непредсказуемой траекторией. То есть от Юры летели пули, а от Жени бабочки. И этот процесс превращения молниеносного свинца в трепетного мотылька был завораживающим. Женя ждал выстрела, изогнувшись в талии навстречу, дугообразно взмахивал ракеткой, как ботаническим сачком, зачерпывая пулю в ее полете и щедрым королевским жестом возвращая Ковалю порхающий шарик, не забыв подкрутить подарок в какую-нибудь коварную сторону. При этом Кок красиво откидывался назад — так благородно откидывается Атос в исполнении Вени Смехова, после того как, бывало, проткнет очередного гвардейца — и тут же сжимался в гибкую пружину, ожидая следующего выстрела. И как он ухитрялся выуживать эти Юрины торпеды изо всех углов, подгребая чуть ли не с полу, — уму непостижимо, но ухитрялся! И нередко видно было, как Юра уставал нападать на эту мягкую, податливую и непробиваемую оборону.