Коллектив авторов Биографии и мемуары - Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век

Марш начался от Московской Ямской ко дворцу. Тогда, во весь марш, с начала зимы, чрезвычайные морозы были, паче обыкновенных зим, и тот день, как был вход, был мороз и зело с жестоко-проницательным ветром. И оной марш продолжался мимо дворца; а против дворца, к Адмиралтейству, сделан был, в знак студеной зимы, ледяной дом высокою работою и с преизрядными в нем фигурами, и около оного поставлены были пушки, мортиры, все ледяное, и сделан был льдяной слон, что весьма была куриозная фигура. И мимо того дома походная гвардия маршировала и, обшед по берегу Невы реки кругом дворца, у дворцовых ворот свернули знамена и распустили по квартирам, а штаб и обер-офицеры позваны ко двору, и как пришли во дворец, при зажжении свеч, ибо целой день в той церемонии продолжались, тогда Ее Императорское Величество, наша всемилостивейшая Государыня, в средине галлереи изволила ожидать. И как подполковник со всеми в галлерею вошел, нижайший поклон учинили, Ее Императорское Величество изволила говорить сими словами: «Удовольствие имею благодарить лейб-гвардию, что будучи в Турецкой войне, в надлежащих диспозициях, господа штаб и обер-офицеры тверды и прилежны находились, о чем я чрез генерал-фельдмаршала графа Миниха и подполковника Густава Бирона известна, и будете за свои службы не оставлены».

Выслушав то монаршеское слово, паки нижайше поклонились и жалованы к руке, и Государыня из рук своих изволила жаловать каждого Венгерским вином по бокалу, и с тем высокомонаршеским пожалованием отпущены. И того ж Генваря 27 дня объявлен был, к вечеру, Турецкой мир, и палили из пушек; a 28 и 29 чисел все походные штаб и обер-офицеры трактованы во дворце богато за убранными столами, и по два дни обедали и потчиваны довольно; в 30 же число соизволила Государыня всемилостивейше указать всем прибывшим из похода Турецкого гвардии унтер-офицерам и капралам ко двору быть, и жалованы к руке, и оные, за тоё военную службу от своего Государя Монарха получили благодарение и указано оных потчивать гофмаршалу Шепелеву.

(Письмо 1-го марта/19-го февраля 1740 года). 22-го числа я был и ездил верхом в манеж, в мундире, о котором царица сделала мне честь говорить. Лишь только она меня увидела, то выразила свое удовольствие за такую внимательность. Потом она меня спросила, не хочу ли я, если не видал пляски разных племен, придти в полдень во дворец, так как они соберутся там, чтобы проститься с нею? Мне оставалось только выполнить такое любезное приглашение. И так я был свидетелем плясок и музыки, столько же странных, сколько и новых для меня, при чем не мог довольно надивиться легкости и силе, с которою пляшут жители Украины.

25-го, я был при дворе и здесь обер-гофмаршал ввел меня в комнату, в ожидании, что кн. Черкасский, с фельд-маршалом Минихом по правую и фельдмаршалом Ласси по левую руку, поздравит от имени государственных чинов царицу, что сделает также и духовенство. Потом обер-гофмаршал пригласил меня. Я уверил царицу, что желание королем мира и искренние старания, которые он прилагал, не могут возбуждать никакого сомнения в радости его величества, когда он узнает о событии, празднуемом в настоящий день. Царица приказала мне сказать через обер-гофмаршала, что это самое событие тем более для нее приятно, что оно напоминает ей об одолжениях, оказанных ей королем. Иностранные министры, дамы и придворные принимали участие в церемонии этого дня, подходя к руке царицы. Как только это кончилось, она отвечала с удовольствием и чрезвычайным достоинством… Царица, находившаяся все время в галерее, вошла в свои покои. Тогда два герольда на превосходных лошадях, предшествуемые цимбалыдиками и трубачами, сопровождаемые отрядом конногвардейцев, отправились в разные части города объявлять о мире. Находившиеся при них два секретаря читали манифест, а четыре унтер-офицера бросали в народ деньги.

После обеда вернулись во дворец; по обыкновению там играли, а вечером, сверх того, была музыка.

Маскарад начался 26, в 4 часа по полудни, и продолжался до 5 часов утра, хотя царица и удалилась в 11 часов. Я был в маске не более четверти часа…

Третьего дня съехались во дворец в три с половиною часа…

Между тем, царица прошла в большие покои, куда и я отправился. Она была так милостива, что тотчас же вручила мне золотую медаль, выбитую по случаю заключения мира; потом она раздавала их двум фельдмаршалам, иностранным министрам, придворным дамам, знатнейшим чинам, камергерам, генералам и другим особам…