Коллектив авторов Биографии и мемуары - Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век

Еще-ж наипаче всего он, хульник и богопротивник, сам себя повелевал в народе лживым своим учителем со удивлением, аки Бога, прославляти, и на такие хвалы, ежебы для победы врагов по устроенным воротам на встречах своих в прибытиях в Москву, еже тогда к таким его прославлениям малых отрочат наряжали в белые подстихяри, которые у них при тех воротех и при Спасском монастыре шествию его, что с ваиями и ветми прилично велегласно певали, како божиим изволением дети еврейские на еход во Иерусалим хвалу Господу нашему Иисусу Христу, Сыну Божию с ваиями и ветми пели: благословен грядый во имя Господне, Бог Господь и явися нам и проч…

А из Спасскогож монастыря выходя неоднократно, якобы тернов венец на главе своей нося, казал, тако и на монетах своих (1724 г.) печати приказал. Тако же и до скрытия времени своего года за полъчетверта титлами своими превознесся паче всякого глаголемого Бога, еже в книге Кириллы иерусалимского видимо о нем напечатано, яко антихрист во имени Симона Петра в Риме имат царствовати; что же он в третьем Риме, сиречь в Русии, тем именем и показался и по себе впредь всяким своим уставом указал быть тому же. Понеже и в кануне о полтавской над шведами победе в седальне напечатали его не толико антихристом, но и Христом и Русия, еже ему вручена в жительство, чего такой гордости его и такового необычайного действия у нас в Русии до него явившегося ни от кого прежних благочестивых великих князей и царей, и еже, кои были до св. крещения Русии в нечестии, несть того явственно никак не бывало. И потому его всякому богопротивному творению по объявленным божественным писанием в нынешния явственно показанные последния времена всяк человек имуще от Бога данный разум по испытании божественного писания может и умом своим познати, еже оный в Русии, рекше в третьем Риме, си по римским здесь многим определениям любовным ему и явился сын погибели, хульник и противник божий, еже есть антихрист.

Петр Великий, подражая чужестранным народам, не токмо тщался ввести познания наук, искусств и ремесл, военное порядочное устроение, торговлю и приличнейшия узаконения в свое государство, также старался ввести и таковую людскость, сообщение и великолепие, о коем ему сперва Лефорт натвердил, а потом которое и сам он усмотрел. Среди нужных установлений законодательства, учреждения войск и артиллерии, не меньше он прилагал намерения являющиеся ему грубые, древние нравы смягчить. Повелел он бороды брить, отменил старинные русские одеяния и вместо длинных платьев заставил мужчин немецкие кавтаны носить, а женщин, вместо телогреи, бостриги, юбки, шлафорки и самары, вместо подкалков, фонтанжами и корнетами голову украшать. Учредил разные собрания, где женщины, до сего отдаленные от сообщения мужчин, вместе с ними при веселиях присутствовали. Приятно было женскому полу, бывшему почти до сего невольницами в домах своих, пользоваться всеми удовольствиями общества, украшать себя одеяниями и уборами, умножающими красоту лица их, и оказующими их хороший стан; не малое же им удовольствие учинило, что должны прежде видеть с кем на век должны совокупиться, и что лица женихов их и мужей уже не покрыто столь колючими бородами. А с другой стороны приятно было молодым и незаматерелым в древних обычаях людям, вольное обхождение с женским полом, и что могут наперед видеть и познать своих невест, на которых прежде, поверяя взору родителей своих, женивались. Страсть любовная, до того почти в грубых нравах незнаемая, начала чувствительными сердцами овладевать, и первое утверждение сей перемены от действия чувств произошло. А сие самое и учинило, что жены, до того нечувствующие своей красоты, начали силу ее познавать, стали стараться умножать ее пристойными одеяниями, и более предков своих распростерли роскошь в украшениях. О коль желание быть приятной действует над чувствиями жен! Я от верных людей слыхал, что тогда в Москве была одна только уборица для волосов женских и ежели к какому празднику когда должны были младые женщины убираться, тогда случалось, что она за трои сутки некоторых убирала, и они должны были до дня выезда сидя спать, чтобы убору не испортить. Может быть, сему не поверят ныне, но я паки подтверждаю, что я сие от столь важных людей слышал, что в сем сомневаться недолжно. Естли страсть быть приятной такое действие над женами производила, немогла она неиметь действия и над мущинами, хотящими им угодными быть, то тщание украшений, ту же роскошь раждала. И уже перестали довольствоваться одним или двумя длинными платьями, но многие с голунами, с шитьем и с пондесланами (?) делать начали.